— В общем так, — сказал он. — Семья фракийцев. Крестьяне. То есть посадить-посеять, сжать-обмолотить. И ничего больше не умеют. Их и продают-то как сельскохозяйственных рабочих. И я не знаю, чем они там работорговцу показались, но продает он их семьей. И просит за всех пятьсот драхм.
— Ага, — сказал Бобров. — Ну, привратником мужик потянет, девчонку по-дать-принести и убрать тоже обучить несложно. А вот сможет ли мадам кашеварить — это вопрос. Элина, ты как думаешь?
Гречанка интернациональным жестом пожала плечами. А между тем, рабы заметили интерес к себе и стали смотреть на них если не с надеждой, то хотя бы с ожиданием.
— Рискнуть что ли, — сказал Бобров. — Зато одним махом трех зайцев убьем.
Элина посмотрела на него вопросительно.
— Думаю вслух, — пояснил Бобров. — Наверно, будем брать. Серега, объясни товарищу расклад. Пусть пишет, что там у них положено.
Через пятнадцать минут Серега, как Бобров ему и обещал, стал рабовла-дельцем. Хозяин рабов символически передал ему конец веревки, наброшенной на шею мужчине, который шел первым в цепочке. Следом шла его жена и последней дочь. Серега передал Боброву свиток с купчей, легонько дернул за веревку и потянул за собой понурую цепочку. Бобров с Элиной шли замыкающими. Девчонка Гликос, все так же молча, топала рядом.
Пройдя через ворота, Серега остановил свою группу и подождал Боброва с Элиной.
— Так я с них это вервие снимаю? — полуутвердительно спросил он.
— Да, конечно, — ответил Бобров. — Если только не хочешь самоутвердиться за их счет.
— Да ну тебя, — якобы обиделся Серега, но веревку снял.
Развязанные рабы сгрудились посреди дороги, затравленно озираясь. Мимо шли люди пестро и разнообразно одетые и с интересом посматривали на стоящих. Бобров оценил это дело и сказал:
— Веди-ка ты, Серега, этих гавриков домой и обеспечь помывку. Ну хотя бы водой их окати что ли. Потом типа баньку соорудим. И пусть Никитос за одежонкой сгоняет. Он быстрее нашего сможет купить. А мы пока с Элиной за продуктами сходим. Как раз наверно к концу помывки и успеем.
Серега построил контингент по росту, причем женщина получилась пер-вой, сам встал сбоку и скомандовал: «Шагом марш!». Как ни странно, но рабы послушались и довольно бодро зашагали вперед, тем более, что идти было совсем рядом. А Боброве Элиной свернули на агору.
Овощно-фруктовые ряды были изобильны и многообразны. Бросалось в глаза отсутствие помидоров и картошки, и Бобров подумал, что эту диспропорцию надо устранять. Еще напрягали размеры вроде бы знакомых фруктов, которые были намного мельче аналогов в Бобровском мире. Но все равно краски базара радовали и впечатляли.
Элина, по годами выработанной привычке, направилась к месту, где продавались овощи подешевле, фрукты не первой свежести и уже несколько пожухшая зелень. Бобров, как-то упустивший этот момент, очнулся, когда она уже приценивалась. Он решительно прервал ее диалог с продавцом, взял женщину за руку, не обращая внимания на ее расширившиеся глаза, и отвел ее в ряды со свежими фруктами и овощами. Элина, осторожно высвободившись, стала было упрекать Боброва, но он сказал, чтобы женщина перестала ощущать себя бедной и наконец, поняла, что жизнь повернулась к ней совсем другой стороной.
— Соответствовать надо, Элина, — сказал Бобров. — Аты, ведешь себя словно не хозяйка большого дома, рабовладелица и купчиха, а бедная горожанка.
— Ой, я и не подумала, — смутилась женщина. — Действительно ведь.
Вобщем они заполнили корзинку отборным товаром, Бобров еще поговорил с виноторговцем и тот, получив залог, обещал завтра же доставить по нужному адресу две амфоры, вмещающие два метретеса отличного местного вина. Бобров прикинул про себя, что это будет примерно восемьдесят литров и Сереге на первое время хватит.
Когда скособоченный Бобров (корзинка все-таки была довольно тяжелой) и весело болтающая Элина с вечно молчащей дочерью подошли, наконец, к своему новому дому, картина, которая им предстала, конечно, не тянула на роль эпической, но все-таки настраивала на оптимистический лад.
Оказывается, пока они увлекались работорговлей и прочими, недостойными порядочных купцов вещами, каменщик закончил свою работу, вырубив в стене окно примерно метр на метр, столяр уже снял размеры ставня и сейчас лихорадочно его изготавливает, а новоиспеченный привратник уже вовсю работает метлой, собирая осколки камня. Все это Боброву поведал Серега, изображая из себя надсмотрщика.
— Ты подожди, я сейчас продукты занесу, и поговорим, — сказал Бобров, открывая калитку и пропуская вперед Элину с дочкой.