- Долго у тебя тут всё будет …..
Дальше орала уже я. Андрюша повесился на турнике, заботливо приделанном в самом углу кем-то из взрослых. Кинулась снимать. Он ещё тёпленький был. И никак не снимался. Узел очень крепко был привязан, а ножниц не было. Я его держала за ножки и орала пока соседи не прибежали. Они потом и скорую вызывали.
Врач сказал, что Андрюша еще живой был когда я пришла. Он меня так пугал, представляешь? Приготовил всё, музыку включил погромче, чтобы я наверняка зашла. А я не зашла.
А по всей комнате представляешь рисунки: «Моя семья» - и там есть я, «Портрет мамочки», «Мы с мамой и бабушкой идем за грибами», «Мама – принцесса». И письма. Он письма на Новый год не Деду Морозу, а мне писал, представляешь? И записка тоже была, буквы печатные, корявые, половина написана синим фломастером, а потом желтым: «Папа уехал, бабушка умерла. Она говорила, что никогда меня не бросит. А мама меня в детдом отдает. Я никому ненужный ребенок». Я как медведица раненая ревела и по полу каталась, когда это всё нашла. Всё была готова отдать, лишь бы вернули небеса моего сыночка, которого я не хотела и не любила, про которого никогда не помнила. Мальчика, для которого я была прекрасной сказочной принцессой. Я бы жизнь свою отдала и не задумалась. Да только никто не просил и не предлагал никаких сделок. –
Татьяна поднялась с лавочки, еще раз тяжело и протяжно вздохнула и закончила:
- Так и живу теперь. Самый страшный грех на мне – убийство своего ребенка. Смотреть не могу на детей, так и представляю, что и мой сынок таким же был маленьким. Потом побольше. А я даже в мыслях его никогда сыном не называла, только «ребенок» и «он». Как жить? На карусели Андрюша катался, падал, наверное, а меня рядом не было. Книжки ему мама моя читала, а не я, и писать они с ней учились, а я всё в городе, всё на вечеринках пропадала. Кому это надо? Красивая жизнь… Так что правильно меня сегодня на обочину выкинули. Самое мне там и место. -
Татьяна повесила сумку на плечо и пошагала прочь. А я еще долго сидела на той лавке нечаянного откровения и смотрела в след женщине, размышляя, могла ли я что-то сказать, чтобы как-то её утешить, ободрить? Потом поняла, что хочется умыться и тщательно обработать руки самым едким мылом.
Конец