– Человека, добавившего содержимое бутылки в резервуар, едва не схватили, он ускользнул, но оставил нам ценную улику. Вот эту бутылочку. И меня очень интересует, – изыскатель скрестил руки на груди и выпрямился, – кто вы, госпожа Снофф. Обманутая мастерица, понятия не имевшая о магической силе, или соучастница преступления, которая изображает из себя бедную дурочку. Весьма талантливо, между прочим.
Только теперь Снофф вспомнила, что её визит в канцелярию начался с «подозрения в государственной измене». И если за дело возьмётся суд, никто не поверит в её невиновность.
– Я правда не знала про магию, – упрямо повторила Снофф. – Не верите – спросите в гильдии. Спросите у дя… Магистра Люциуса.
– Уже спросил, прямо перед встречей с вами, – Бернард усмехнулся и покачал головой. – Впервые в жизни на меня наорали в моём же кабинете. Чтобы я не смел трогать «бедную девочку», что вся наша канцелярия не стоит одного вашего мизинца и так далее. Но я склонен вам верить. Будь вы виновны, уже уехали бы из Столицы – тем более, есть хороший предлог, штраф от гильдии. Нам понадобятся, – голос изыскателя стал серьёзней, – все сведения. Кто заказал сон, что в нём было…
Он осёкся, увидев, как изменилось лицо Снофф.
– Что-то не так?
– Мастер может раскрыть тайну сна только в исключительных случаях. И только с разрешения Верховного магистра гильдии. Мне нужно встретиться с магистром Люциусом.
– Я прикажу проводить его сюда, он сейчас в приёмной, – кивнул изыскатель и прислушался к чему-то. – Хотя, похоже, это уже ни к чему.
Слух господина Бернарда явно был острее, чем у Снофф: шум и невнятные проклятия в коридоре она услышала, только когда их источник оказался у самой двери. В тот же миг дверь с треском распахнулась и на пороге, изрыгая проклятия, появился магистр Люциус.
Его магистерская шапочка съехала набок, благообразная седая борода торчала во все стороны, ноздри раздувались, как у дикого болотного вепря.
– Где она?! – прорычал магистр. Он с грохотом впечатал посох в паркет и медленно двинулся к изыскателю, наставив на того указательный палец. – Если хоть один волос упал с её головы…
– Дядя… – робко позвала его Снофф.
– Погоди, Лисёнок, не до тебя сейчас! – оборвал её магистр, не сводя яростного взгляда от хозяина кабинета. – Я спрашиваю, где моя дево…
– Дядя!
Только теперь магистр наконец сообразил, что его воспитаннице ничто не угрожает. Пока Снофф билась в его объятиях, безуспешно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, в коридоре загремели сапоги. Два дюжих охранника появились в дверях, тяжело дыша. Они рванулись было к магистру, но господин Бернард остановил их суровым взглядом.
– Виноваты, ваше-ство! – жалобно пропыхтел первый, вытягиваясь по стойке «смирно». – Охраняли как положено!
– Он сам… и посох отобрал! – добавил второй, с расплывающимся под глазом свежим фингалом.
– Марш отсюда! Поговорю ещё с вами… – недовольно шепнул изыскатель, и охранники растворились в воздухе. – Не хочу прерывать вашу трогательную встречу, магистр, – произнёс он, взглянув на часы на стене, – но у нас не так много времени…
Выслушав историю о магических снах, магистр Люциус надолго задумался,
– Ох, бедная моя девочка, – покачал он головой, наматывая на палец пряди бороды, – устроят тебе весёлую жизнь цепные псы из магического надзора… Да, разумеется, именем верховного магистра разрешаю тебе раскрыть тайну этого, гоблины его раздери, сна…
– Значит, записывайте, – наморщила лоб Снофф. – Покупателя зовут господин Рам, высокий, пожилой, короткие воло…
Изыскатель остановил её жестом.
– Создайте сон про него, мастерица. Его посмотрит наш художник и нарисует портрет. Вам удобно в этом кресле?
Снофф кивнула. Точно, могла бы и сама догадаться.
– Пузырёк сейчас принесут. Пойдёмте, магистр, не будем мешать…
ГЛАВА 4
Оставшись одна, Снофф сосредоточилась, затем закрыла глаза – и открыла их уже в молочно-белом непроницаемом тумане, с которого начиналась работа над каждым её сновидением. «Отправимся туда, где всё началось», – решила мастерица и щёлкнула пальцами. Сквозь туман начали проступать контуры её лавки. Удивительно, но даже знакомые вещи во сне всегда выглядят чуть-чуть по-другому: стеклянная обезьянка на стойке стала попугаем, у махтанского ковра откуда-то взялась затейливая бахрома, а голубая полоса на подоле платья мастерицы превратилась в оранжевую. «Я сидела с книгами», – припомнила Снофф и опустилась в любимое кресло. Во сне оно казалось намного мягче. «А он… он стоял здесь». Щелчок – и перед ней возникла неподвижная фигура господина Рама в дорожном камзоле и широкополой шляпе.