Мимо скользила конвейерная лента с сердцами, и ДМИ проверял их. Несколько часов все шло отлично: робот не пожелал отойти на кофе-брейк и обеденный перерыв. Но в 13:45 вдруг остановился. Он пропускал сердца – и хорошие, и с дефектами.
– В чем дело? – спросил Картаго.
– Я тут, понимаешь, работаю, – ответил ДМИ, – а где награда?
– Нет, вы подумайте: машина просит награды!
Джордж решил вступиться за приятеля:
– Вот потому-то все прочие машины имеют ограничения. Никто не хочет работать задаром.
Они с начальником взглянули на хмурого робота, за спиной у которого проезжали пульсирующие сердца.
– Ну, – произнес мистер Картаго, – и чего же мы хотим?
– Джулин, – ответил робот.
– Что-о? – переспросил мистер Картаго. – Что за Джулин?
– Джулин, – пояснил ДМИ, – это особа женского пола, с которой ходят в кино.
– Боже! – пробормотал мистер Картаго. – Вот тебе и на! Где моя секретарша? Может, она сгодится?
– Она Джулин?
– Меня зовут Линда, – представилась подошедшая секретарша.
– Значит, ты не годишься, – ответил робот.
Удивительно, но факт: робот прекрасно понимал, что Джулин ему ни за каким дьяволом не нужна. Он не мог быть с ней, и ему без нее было лучше. Однако ДМИ продолжал хандрить, отказываясь работать.
– Измени-ка свои настройки, – приказал ему Картаго. – Пожелай чего-нибудь достижимого. Например, ранчо в Парагвае или небольшую сумму денег на счету.
– Люди-то своих настроек не меняют, – ответил робот. – Я решил быть как люди, и мне нужна Джулин. Или я не работаю.
– Джордж! – возопил Картаго. – Это ты виноват! Ты вывихнул мозги нашему роботу!
– Я?! Он сам себе мозги вывихнул!
– Мне конец! – взвыл Картаго.
– Джули-и-ин! – протянул робот.
– Адье, – сказал Джордж.
– Ты куда это? – спросил Картаго.
Джордж, не оборачиваясь, побежал к выходу.
– А ну вернись! – закричал Картаго. – Хотя бы сердца рассортируй!
Вот он, шанс вернуться на работу, но Джордж не воспользовался им.
Полгода спустя больная раком машина заняла первое место на Парижской ярмарке технологических искусств. Новая секретарша Джорджа Линда успешно продвигала на рынке его кухонные «творения». Машина по клонированию дефектных сердец получила главный приз как изобретение года. Все, к чему ни прикасался Джордж, обращалось в золото.
Когда к нему пришла репортер, в подвальной мастерской стоял шум и гам. Медсестра объясняла рабочим, куда складывать листы металла и лакричник. Надрывался телефон; туда-сюда валко бродили, приставая друг к другу с жалобами, перебинтованные гаджеты. Джордж си дел в кресле-качалке и поглаживал капризного котенка из пушечного металла.
– Когда вы все это успели сделать? – спросила журналистка. – В чем ваш секрет?
Джордж заглянул ей в глаза, на которых пытливо поблескивали контактные линзы.
– Нужно жить настоящим, – ответил он. – Я усвоил урок: мы имеем лишь то, что имеем, а не то, чего хотим. Все мое счастье, – он обвел рукой гудящий подвал, – в том, что я научился жить без Джулин.
– Джули-и-ин! – вскричал робот.
– А это кто? – спросила репортерша.
– Собственно, мой педагог, – ответил Джордж. – У нее я всему и научился.
Через два месяца Джулин вышла за Перри Шапиро. Джорджа это нисколько не огорчило – ну, может быть, самую малость, – и он искренне пожелал счастья молодоженам.
Зато робот сочинил сонет, в котором зарифмовал имя Джулин с габардином, балдахином, каротином, а еще – с павлином, карантином, вазелином и сардинами. Стих вышел ужасный. Эпоксидным клеем он приклеил листок к видеомагнитофону Джорджа, а после намертво спаял себя с раковым кухонным комбайном. Погибал он медленно и мучительно.
ДМИ был совсем не простой машиной, и Джордж долго стоял над его почерневшими останками.
Но впереди ждала работа, да и плакать-то не хотелось.
Плей-офф для зрителей [3]
Ой, и не говорите, выгляжу я паршиво. Поспорил с судьбой – и судьба победила. Всего-то хотелось посмотреть хоккей! А теперь кажется, проще Европу завоевать.
Вчера вечером по каналу И-эс-пи-эн транслировали финальную игру за Кубок Стэнли, и я настроился получать удовольствие. Включил телевизор, и, пока кинескоп прогревался, я откинулся на спинку накрытого пледом дивана, с баночкой «Курса» в одной руке и хорошей сигарой в другой.
– Начинается! – объявил комментатор Бад Филипс. – Игра, которую мы ждали! «Айлендерс» против «Нью-Йорк рейнджерс»!