43
* * *
- Ну, как, надеюсь, ты выспалась? - едва услышав, как Ира ворочается в постели, Валентин зашел в комнату с подносом, на котором уже была тарелка с яичницей, – ничего не поделать, это было единственным блюдом, которое у него получалось, - не кормить же Ирину чем-то наполовину сырым – наполовину сгоревшим, - и чашка ароматного, только что сваренного кофе. Да, - он стоял под дверью, прислушиваясь и дожидаясь, когда она проснется. Но, несмотря на все свои чувства, твердо решил придерживаться данного вчера самому себе слова. Поэтому завтракать он решил в одиночестве, - лучше было не испытывать лишний раз свою силу воли.
Все его добрые намерения сдерживаться и не давать проявления собственным чувствам развеялись, как дым, как только он увидел слезы, текущие по ее щекам. С оглушительным звоном он бросил поднос на тумбочку, даже не взглянув, не разбилось ли так что-нибудь и кинулся к Ире.
- Еще один сон? – спросил он, прижав ее к себе и пытаясь вытереть ей слезы, - как будто это могло помочь!
- Да, - только и прошептала она, уткнувшись ему в плечо.
Она тянулась к нему, как будто он мог что-то изменить. А он не мог, - и снова ненавидел себя за это. Прижав ее еще сильнее, он только мягко гладил Иру по голове, - «вот и все, что ты можешь, все, на что способен», - зло думал Валентин.
- Расскажи, - в его голосе все же прозвучало отчаяние, как он ни старался его скрыть.
Он улегся рядом с Ириной и гладил ее, как маленькую, – так прижимаются в детстве дети к родителям. Но, к сожалению, ее проблема было совсем не из разряда детских бед, которые так просто и легко развеивают взрослые.
А перед ее глазами стояла девочка, ждущая маму. Вздрагивающая от каждого шороха, надеясь, что это ее шаги. Прильнувшая к окну и летящая навстречу каждой фигуре, направляющейся к их подъезду. Девочка, которая так никогда и не дождется. Ей трудно было говорить, - дыхание срывалось, а слова разрывались болью.
Но все же, - пусть и обрывочно, пусть сбивчиво, она рассказала. От слов ей стало легче, - они не так рвут душу, как то, что она видела в глазах малышки. Слова вернули ее в собственную квартиру, к собственной жизни, отведя от того страшного окна, в котором ожидание не побеждало, от той страшной, жуткой потери, в которой в один миг рухнул весь мир маленькой Лили.
Да, - на этот раз он ничего не мог сделать. Только попытаться успокоить ее какими-то словами, - чтобы напряжение, с которым она изо всех сил впилась руками в его плечи, немного отпустило. Нет, дело не в том, что было больно, - пускай бы было, пускай бы все боль из нее перетекла в него, - он с радостью бы принял это. Лишь бы она не страдала. Лишь бы не чувствовала всего этого сама!
«Сколько же в мире горя! – думал Валентин. Мы сталкиваемся с редкими, единичными случаями. Мы знаем, что где- то происходят беды, катастрофы, где-то люди умирают от страшных болезней, - но все это где-то далеко! Да, мы сочувствуем им, - и совершенно искренне, - но никогда не проживаем этого по-настоящему, вот так, как Ира, - да мы и не смогли бы, это способно попросту убить! Но самое страшное, - не это. Самое страшное, - собственное бессилие. Ну, вот, - мы знаем, что случится. Но ничего не можем сделать! Тогда зачем ей эти сны? Зачем все это горе влилось именно в нее, в его Ирину? Оно же попросту раздавит ее, - и ведь без всякого толку, без всякой пользы!
Он сам чуть не заплакал, баюкая ее. Что ему делать? Попробовать развеселить, отвлечь? Но это невозможно… Как же быть?
Ее пальцы, сжимавшие его плечи, разжались. Отстранившись и взглянув на Ирину, Валентин увидел, что она спит. Спит, похоже, спокойным и хорошим сном, - ее дыхание спокойно, а на лице – даже заиграла безмятежная улыбка.
- Спи, спи, малыш, - прошептал он, гладя ее по голове. – И пусть хоть этот сон принесет тебе отдых.
Он попытался встать, но ее руки на его плечах чуть напряглись, не отпуская.
- Хорошо, - прошептал он, снова занимая прежнее место. – Я буду рядом. Буду охранять твой сон. Ее руки снова расслабилась, а улыбка стала чуть шире.
.
Тогда-то и он будет вправе заговорить с ней о своих чувствах. Но не сейчас.
44
Вынырнув из сна, - на этот раз он был, к счастью, без сновидений, -Ирина не сразу поняла, где находится. Темно… Зашторенные окна…, - она никогда их не закрывала, всегда любила смотреть, как первые лучики солнца плавно заполняют светом дом, да и вставала она, обычно, пока было еще темно, - это долгое спанье началось вместе со снами… Она в своей постели, - а ведь должна быть на кухне… И Валентин рядом, обнимающий ее. Может, она на самом деле не проснулась и все это ей только сниться?