(предполагаемым) в Дорчестере. Если Уинфилд "очень усердно" работал последние два
года (т.е. примерно с начала 1891 г.), был ли отпуск в Дадли летом 1892 г. способом дать
ему столь нужный отдых? Остается лишь гадать...
Но, пожалуй, гораздо важнее всех этих вопросов - образ отца, что Лавкрафт сохранил в
зрелом возрасте. Замечая, что "В Америке род Лавкрафтов прилагал некоторые усилия,
дабы не стать гнусавыми янкесами", он пишет:
...моего отца беспрестанно предостерегали не впадать ни в американизмы в
речи, ни в провинциальную вульгарность одежды и манер - до такой степени,
что его, как правило, принимали за англичанина, хотя он родился в Рочестере,
Н-Й. Мне памятно его крайне точное и культурное британское произношение...
Нам не надо больше искать источник собственной англофилии Лавкрафта - его
гордости
Британской
империей,
его
использования
британских
вариантов
правописания, его мечты о тесных культурных и политических связях между США и
Англией. Примерно в шесть лет, "когда дедушка поведал мне об Американской
революции, я к общему шоку принял еретическую точку зрения... Гровер Кливленд****
был властелином моего деда, но моя преданность была отдана Ее Величеству Виктории,
Королеве Великобритании & Ирландии & Императрице Индии. `Боже, храни Королеву!'
не сходило у меня с языка". Было бы натяжкой предполагать, что именно отец убедил
сына принять сторону британцев в американской революции; но семья матери, янки до
мозга костей, явно не разделяли подобных убеждений. Уинфилд Таунли Скотт сообщает,
что некий "друг семьи" называл Уинфилда "надутым англичашкой". Видимо, это была
Элла Суини, школьная учительница, познакомившая с Лавкрафтами еще в 1892 г., во
время их отдыха в Дадли. Похоже, даже посторонние люди находили английские
повадки Уинфилда несколько раздражающими.
Трогательно слышать, как Лавкрафт говорит о единственном своем подлинном
воспоминании об отце:
Я едва помню своего отца - безукоризненную фигуру в черном пиджаке &
жилете & серых брюках в полоску. У меня была детская привычка шлепаться к
нему на колени & восклицать "Папа, ты выглядишь совсем молодым!" Не знаю,
где я подцепил эту фразу; но я был тщеславен & неловок & склонен повторять
то, что явно угождало взрослым.
Эта литания по отцовской одежде - "его безупречно черные визитка и жилет,
аскотский галстук и серые брюки в полоску" - обнаруживается и в более раннем письме,
где Лавкрафт трогательно добавляет: "Я сам носил некоторые из его старых галстуков и
воротничков, оставшихся такими опрятными после его ранней болезни и смерти..."
Семейная фотография Лавкрафтов от 1892 г. показывает Уинфилда в этом наряде, тогда
как сам Лавкрафт, похоже, носит что-то из отцовских вещей на фотографии,
напечатанной на обложке сентябрьского выпуска United Amateur за 1915 г.
Уинфилд Скотт Лавкрафт был погребен 21 июля 1898 г. на кладбище Суон-Пойнт
(Провиденс). Есть все основания полагать, что юный Говард присутствовал на
церемонии. Тот факт, что его похоронили на семейном участке Филлипсов (как пишет
Фейг), говорит о великодушии Уиппла Филлипса, а, возможно, и указывает на то, что
Уиппл оплатил медицинские расходы Уинфилда. Состояние Уинфилда на момент его
смерти оценивалось в $10 000, солидная сумма (собственное состояние Уиппла
оценивалось всего в $25 000); вряд ли она была бы столь велика, если бы из нее
оплачивали постоянное пребывание в больнице на протяжении более чем пяти лет.
Прямым следствием госпитализации Уинфилда Скотта Лавкрафта стало то, что 2,5-
летний Говард сильнее, чем когда-либо, попал под влияние своей матери, двух тетушек
(обе, до сих пор незамужние, по-прежнему проживали в доме 454 по Энджелл-стрит),
бабушки Роби - и особенно дедушки Уиппла. Естественно, влияние матери с самого
начала преобладало.
Со своей стороны Уиппл Ван Бюрен Филлипс оказался прекрасной заменой отцу,
которого Лавкрафт совсем не знал. Достаточно прочесть простые слова самого
Лавкрафта: в то время "мой любимый дедушка... стал центром всей моей вселенной".
Уиппл вылечил внука от страха темноты, подбив его в пятилетнем возрасте пройти