во время "амнезии"; но затем австралийский исследователь, найдя в психологических
журналах некоторые статьи Пизли об его снах, сообщает ему в письме, что недавно были
обнаружены некие древние руины, чрезвычайно похожие на его описания города Великой
Расы. Пизли сопровождает этого исследователя, Роберта Б.Ф. Маккензи, в экспедиции в
Большую Песчаную пустыню - и с ужасом обнаруживает, что у того, что он считал снами,
вполне мог быть реальный источник. Однажды ночью он уходит из лагеря, чтобы
осмотреться. Он петляет по ныне подземным коридорам города Великой Расы - все
сильнее лишаясь присутствия духа, поскольку все встреченные места ему знакомы. Он
знает, что единственный способ подтвердить, были ли его сны просто снами или же некой
чудовищной реальностью, - отыскать тот отчет, что он написал для архива Великой Расы.
После изнурительного спуска он попадает в нужное место, находит нужную запись и
открывает ее:
Ничей глаз не видел, ничья рука не касалась той книги со времен появления человека на
этой планете. И все же, когда я на миг зажег над ней свой фонарь в этой ужасающей
мегалитической бездне, я увидел, что странно окрашенные письмена на ломких,
потемневших за миллионы лет целлюлозных страницах не были некими неведомыми
иероглифами времен юности Земли. Нет, это были буквы знакомого нам алфавита,
складывающиеся в английские слова языка и написанные моим собственным почерком.
Но поскольку он теряет это доказательство во время безумного подъема на поверхность,
он по-прежнему в силах утверждать, с назойливой рациональностью: "есть основания
надеяться, что пережитое мной было полностью или частично галлюцинацией".
Космический размах этой работы - сравнимый в этом отношении только с "Хребтами
Безумия" - обеспечивает повести "За гранью времен" одно из высших мест среди работ
Лавкрафта; а богатство деталей истории, биологии и культуры Великой Расы столь же
убедительно, как и в "Хребты безумия", хотя, возможно, даже лучше интегрировано в
повествование. И снова читателя захватывает безграничность пространства и времени;
особенно ясно это прописано в чудесном отрывке, где Пизли встречается с другими
пленниками Великой Расы:
Там был разум с планеты, известной нам как Венера, которому суждено будет жить
бессчетные эпохи спустя; и один с внешней луны Юпитера - из прошлого глубиной в шесть
миллионов лет. Из земных обитателей некоторые принадлежали к крылатой,
звездоглавой, полурастительной расе палеогенной Антарктики; один был из рептильного
народа легендарной Валузии; трое - из числа покрытых мехом дочеловеческих
гиперборейцев, почитавших Цаттогву; один - совершенно отвратительный чо-чо; двое -
паукобразные обитатели последней эпохи Земли; пятеро - из числа жесткокрылых
созданий, что придут на смену человечеству и однажды станут объектом массового
переноса разумов Великой Расы, бегущей от некой ужасной опасности; было и несколько
представителей различных ветвей человечества.
Это упоминание "жесткокрылых созданий" (то есть, жуков) снова выдает затаенное
чувство, которое мы уже наблюдали в других рассказах - презрение к человеческому
самомнению. Позже Пизли добавляет горестное замечание: "я с дрожью думаю о тайнах,
которые может скрыть прошлое, и трепещу перед угрозами, которые может принести
будущее. То, на что намекали постчеловеческие существа, говоря о судьбе человечества,
произвело на меня такой эффект, что я не в силах изложить это здесь".
Именно Великая Раса становится подлинным центром повествования; настолько, что они
- подобно Старцам в "Хребтах Безумия" - начинают походить на истинных "героев"
произведения. Много говорится об их истории и цивилизации; хотя, в отличие от Старцев,
они едва ли претерпели какой-то упадок с достигнутых потрясающих интеллектуальных и
эстетических высот - возможно, потому что их целью был не столько захват территорий и
образование колоний, сколько чисто интеллектуальная деятельность. Политические и
утопические построения, выраженные в этом произведении, я рассмотрю ниже.