Основной идеей повести, обменом разумами, мы обязаны, меньшей мере, трем
источникам. Во-первых, это, конечно же, "The Shadowy Thing" Х.Б. Дрейка, чье влияние мы
уже видели в "Твари на пороге". Во-вторых, малоизвестный роман Анри Биро "Lazarus"
(1925), который имелся в библиотеке Лавкрафта и был прочтен в 1928 г. В этом романе мы
видим человека по имени Жан Морин, который провел шестнадцать лет (с 1906 по 1922 г.)
в больнице, страдая от затяжной амнезии; за это время у него возникла субличность
(прозванная персоналом больницы Жерве), сильно отличающаяся от его обычного "я". Эта
альтернативная личность появляется время от времени; однажды Жану кажется, что из
зеркала на него глядит Жерве, позже он решает, что Жерве преследует его. Жан даже,
подобно Пизли, предпринимает исследование случаев раздвоения личности в попытке
разобраться с ситуацией. (Кстати сказать, мотив амнезии в "За гранью времен" имеет
крайне любопытную связь с биографией автора. Амнезии Пизли продолжается с 1908 по
1913 г. - именно в то время сам Лавкрафт, вынужденный бросить школу, стал вести жизнь
затворника. Возможно, он сам начал верить, что некая иная личность взяла в то время
верх).
Третье важное влияние - не литературная работа, но фильм, "Площадь Беркли" [Berkeley
Square] (1933), который привел Лавкрафта в восторг; в нем изображен человек, чей разум
каким-то образом перешел в тело его предка из XVIII века. Этот источник мог сыграть
особенно важную роль, так как, похоже, он помог Лавкрафту понять, как тот может
воплотить в текст свое давнее убеждение (высказанное в "Заметках о сочинении
мистической литературы"), что " Конфликт со временем кажется мне самым мощной и
плодотворной темой во всем человеческом творчестве".
Лавкрафт впервые увидел "Площадь Беркли" в ноябре 1933 г., по рекомендации Дж.
Вернона Ши, который уже тогда был горячим поклонником кинематографа - и останется
таковым на всю жизнь. Сперва Лавкрафт был захвачен безукоризненной точностью, с
которой была передана атмосфера XVIII столетия; однако позже, пересматривая фильм (он
видел его в общей сложности четыре раза), он начал подмечать некоторые изъяны в
сюжете. "Площадь Беркли" была основана на пьесе с тем же названием Джона Л.
Болдерстона (1929) и была очень добросовестной ее адаптацией, так как Болдерстон сам
участвовал в создании сценария. Он рассказывает историю Питера Стендиша, человека из
начала ХХ века, который был столь очарован XVIII столетием - и в частности собственным
предком и тезкой, - что каким-то образом буквально перенесся в прошлое (и в тело своего
предка). Лавкрафт подметил две проблемы с реализацией этой идеи: (1) Где был разум или
личность Питера Стендиша из XVIII века, пока Питер Стендиш из ХХ века занимал его тело?
(2) Как мог дневник Питера из XVIII века быть частично написан в то время, когда Питер из
ХХ века вроде бы занимал его тело? Такого рода путаница, похоже, неразрывно связана с
любыми историями о путешествиях во времени, хотя в "За гранью времен", кажется,
удалось-таки ее избежать.
Еще два литературных влияния стоит отметить - только ради того, чтобы отвергнуть.
Часто предполагалось, что "За гранью времен" - просто экстраполяция "Машины времени"
Уэллса; в действительности эти работы имеют очень мало общего. Лавкрафт
действительно прочел роман Уэллса в 1925 г., но мало что из него, похоже, было
перенесено в повесть Лавкрафта. Так же предполагалось, что громадные промежутки
времени, охваченные повестью, - результат влияния "Последних и первых людей" Олафа
Стэплдона (1930), однако Лавкрафт прочтет этот роман не раньше августа 1935 г., месяцы
спустя после окончания повести.
Но было бы серьезной ошибкой предполагать, что "За гранью времен" - всего-навсего
"сшивание вместе" упомянутых выше литературных и кинематографических работ. Они не
произвели бы на Лавкрафта такого впечатления, если бы его собственные идеи долгие
годы не развивались примерно в том же направлении. Как максимум, эти непохожие
работы навели Лавкрафта на мысль, как он может воплотить свою концепцию; и в
результате он воплотил ее в форме, куда более интеллектуально привлекательной и
будоражащей воображение, нежели любая из ее предшественников.
Пришло время обратиться к тем трудностям, с которыми сталкивался Лавкрафт при