спровоцировала столкновение с ветеранами, и в произошедших беспорядках два
ветерана были убиты. В итоге они разошлись, ничего не добившись.
Лавкрафт, комментируя ситуацию в августе, полагал, что у правительства не было
иного выбора, кроме решительных действий, но, тем не менее, он симпатизировал
демонстрантами и ощущал, что проблема с надбавкой не так проста: "иногда я на одной
стороне, иногда - на другой".
Более важным, возможно, был так называемый Опрос технократии [Technocracy survey]
1932 г. Термин "технократия" был придуман изобретателем Уильямом Х. Смитом для
обозначения правления "технарей". Проработанная Говардом Скоттом, экономистом и
интеллектуалом, эта идея породила то, что стало, возможно, самым значительным
выводом Лавкрафта об экономическом состоянии нации: что технология сделала полную
занятость принципиально невозможной, поскольку отныне машины, для управления
которыми требуется всего несколько рабочих, делают работу, раньше занимавшую
множество человек, - и эта тенденция будет только усиливаться по мере создания все
более сложных машин:
Вы пытаетесь объяснить масштаб текущей депрессии? Изучение воздействия
механизированного производства на общество привело меня к определенной перемене
политических воззрений... При повсместном использовании и усовершенствовании
машинного оборудования весь труд в мире может выполняться сравнительно немногими
людьми, оставляя огромное количество людей вечными безработными - депрессия там
или не депрессия. Если этих людей не кормить и не развлекать, то они взбунтуются;
следовательно, мы должен либо учредить программу постоянных пособий - panem et
circenses [хлеба и зрелищ] - либо же подчинить промышленность правительственному
надзору, который уменьшит ее прибыль, но распределит рабочие места среди большего
числа людей, работающих меньше часов. По многим причинам последний курс кажется мне
наиболее разумным...
Здесь, конечно, снова мысли Лавкрафта занимает опасность восстания. Хотя движение
Технократов выдохлось к началу 1933 г., его влияние на мысли Лавкрафта оказалось
постоянным; его реальная значимость была в том, что оно решительно донесло до ума
Лавкрафта жестокую правду - ту, что он старательно отказывался признавать, до, по
крайней мере, 1931 г.: что век машин - это навсегда. Любую здравую и реалистическую
экономическую и политическую систему отныне следовало основывать на этой
предпосылке.
Конечно, выборы 1932 г. стали важной вехой. Рузвельт победил с одним из наиболее
разгромных счетов в американской истории; но его инаугурация состоялась лишь 4 марта
1933 г., а 22 февраля Лавкрафт написал один из своих самых емких и страстных призывов
к политической и экономической реформе - эссе "Некоторые повторения пройденного"
[Some Repetitions on the Times].
Момент был выбран не случайно. За несколько недель до инаугурации Рузвельта вполне
можно было сказать, что страна никогда не была настолько близка к реальному
восстанию обездоленных. Депрессия достигла своего пика; по всей стране банкротились
банки; во многих крупных городах для предотвращения массовых беспорядков были
развернуты войска; экономика казалась практически мертвой. Страх Лавкрафта перед
разрушительной революцией выглядит вполне обоснованным, и он, без сомнения,
повинен в настойчивой, даже безумной интонации его эссе.
"Некоторые повторения пройденного" сохранились лишь в авторской рукописи; и
Лавкрафт, кажется, не пытался подготовить ее к публикации. Возможно, он ощущал, что
недостаточно подкован в предмете, но в таком случае зачем вообще было писать трактат?
Нет данных о том, что он показывал его хоть кому-то из друзей, с которыми пространно
обсуждал экономическую ситуацию в письмах. В любом случае, к тому времени Лавкрафт
полностью перешел в (умеренный) социалистический лагерь - по крайней мере,
экономически.
В этом эссе Лавкрафт наконец признает, что влиятельные бизнесмены (и, если на то
пошло, вся компания политиканов) просто не собираются разрешать экономические
трудности с той энергией и радикализмом, которые для этого требуются; только прямое