Загадка, почему Лавкрафт не принялся громогласно жаловаться на внесенные искажения
(даже при том, что из текста реально не было выброшено ни одного абзаца). Мне кажется,
что он ощущать себя настолько обязанным Барлоу (за то, что перепечатал повесть) и
Уондри (за ее пристраивание), что какие-то жалобы могли казаться ему верхом
неблагодарности. В любом случае, очень скоро другие события отвлекли его от столь
сравнительно безобидного дела.
Повесть "За гранью времен" была принята еще менее благосклонно, чем "Хребты
Безумия". Августовский номер 1936 г. (единственный, в котором мы находим какой-то
существенный ее разбор) содержит целый шквал критики. Некоторые, однако, выступали
в защиту Лавкрафта, отвечая на нападки в адрес "Хребтов Безумия", а также щедро
расхваливали новую работу. Но самый проницательный - и самый длинный - комментарий
по поводу Лавкрафта во всех номерах "Astounding" исходил от некого У.Б. Хоскинса,
который начал с того, что заявил, что Лавкрафт - один из "всего трех или четырех авторов,
которых можно квалифицировать как авторов, а не просто как научных фантастов", и
продолжил поэтически:
Лавкрафт делает в своих вещах почти то же, что Чайковский делает в своей музыке - его
кульминационные моменты очевидны, и все же Вы все равно получаете от них
удовольствие. По крайней мере, для меня его описания настолько убедительны, что я
задаюсь вопросом: высекает ли этот человек свои истории из свежего, цельного гранита
или он просто освобождает ударами своего резца некий древний узор, скрытый под
мусором? В его словах слышится мрачный отзвук истины. Вы понимаете, о чем я? Мне
нравится Лавкрафт.
Возможно, мистер Хоскинс и не ровня Ф.Р. Ливису или Гарольду Блуму, но, определенно,
нельзя сказать, что работы Лавкрафта всегда встречали в "Astounding" негативный прием.
Лавкрафт не тратил много время на переживания по поводу реакции на свои
опубликованные работы: он знал, что вряд ли уже напишет что-то, способное снискать
расположение аудитории "Astounding". В любом случае, совсем иные события властно
заняли его внимание.
Единственная активная любительская организация, НАЛП, дошла до степеней
озлобленностей и мстительности, нечастых даже в начале века, когда ОАЛП и НАЛП
яростно враждовали друг с другом, две фракции ОАЛП пререкались по поводу
легитимности, а сам Лавкрафт оказался втянут в ожесточенные дебаты с Чарльзом Д.
Айзексоном, Идой С. Хотон и другими. Ключевой фигурой в этой новой междоусобице был
Хайман Брэдофски (род. 1906), чей журнал "Californian" предлагал беспрецедентные
условия для публикации длинных вещей и чью кандидатуру Лавкрафт поддерживал на
выборах президента НАЛП на срок 1935-36 гг.
Не совсем ясно, чем Брэдофски вызвал такую враждебность у других самиздатовцев. Его,
как президента, похоже, обвиняли в деспотичности и волюнтаристском подходе к
процедурным вопросам, и, по-видимому, он несколько вспыльчиво реагировал на критику.
Имело ли то, что Брэдофски был евреем, какое-то отношение к делу, тоже неясно; я
подозреваю, что да, хотя Лавкрафт нигде этого не признает. В любом случае, к чести
Лавкрафта, он неизменно выступал в защиту Брэдофски, нападки на которого, судя по всем
источникам, были крайне несправедливыми и низкими и больше напоминали придирки. В
качестве примера таких нападок Лавкрафт приводит журнал, содержавший резкую
критику Брэдофски, который был послан каждому члену НАЛП кроме самого Брэдофски, и
другой журнал, который напечатал довольно скверный рассказец Брэдофски, сопроводив
его глумливыми комментариями.
Лавкрафт ответил на все это 4 июня - статьей "Некоторые нынешние лейтмотивы и
практики". В этом по-своему очень благородным документе Лавкрафт порицает
оппонентов Брэдофски (или, точнее, глубоко порочную тактику, выбранную ими),
отвергает нападки, отстаивая правоту Брэдофски, и в целом умоляет самиздат вернуться к
цивилизованным нормам поведения. Лавкрафт ни разу не упоминает кого-то из
противников по имени, но нам известно, что одним из главных оппонентов Брэдофски был
Ральф У. Бэбкок, во всем остальном выдающийся деятель самиздата, который отчего-то