одержимость смертью. В любом случае Лавкрафт потерял близкого друга последних шести
лет, который - хотя они так и не встретились - очень много для него значил.
Тем временем, Лавкрафт помогал доктору Говарду, как мог, отсылая различные вещи -
включая письма от Говарда - в мемориальную коллекцию в колледже Говарда Пейна в
Браунвуде, Техас (Лавкрафт называет его alma mater Говарда, хотя Говард провел там
меньше года). Письма самого Лавкрафта к Говарду постигла прискорбная участь - похоже,
они были случайно уничтожены доктором Говардом где-то в конце 1940-х гг. К счастью,
очень большие - возможно, практически полные - выдержки из них были расшифрованы
под руководством Огюста Дерлета; сравнительно малая их часть была реально издана в
"Избранной переписке". Совместная переписка Лавкрафта-Говарда на многое пролила бы
свет.
Говард оставил такое ошеломляющее количество неизданных рукописей, что не только
все его книги вышли посмертно, но и - невзирая на многочисленные публикации в
бульварщине всех сортов - гораздо больше его вещей увидели свет после его смерти, чем
до нее. Одной из первых стала "Хайборийская эра" (The Hyborian Age; Лос-Анжелес:
Cooperative Publications, 1938), великолепная "история" мира до, во времена и после
Конана. В качестве вступления публикацию предваряло письмо, которое Лавкрафт послал
Дональду А. Уоллхейму, вероятно, в сентябре 1935 г., приложив к тексту Говарда.
Почти сразу же Лавкрафт написал воспоминания с кратким критическим обзором
творчества Говарда, "In Memoriam: Роберт Эрвин Говард"; они появились в "Fantasy
Magazine" за сентябрь 1936 г. В них мы находим, в несколько более упорядоченной форме,
многое из того, что было в его письме к Э. Хоффману Прайсу от 20 июня, воплотившему его
первую реакцию на смерть Говарда. Более короткая версия этой статьи, "Роберт Эрвин
Говард: 1906-1936", появилась в "Phantagraph" за август 1936 г. Р.Х. Барлоу написал
трогательный сонет, "R. E. H.", в первый и последний раз появясь в "Weird Tales" (октябрь
1936 г). Колонка писем в том же номере была полна даней памяти Говарда - одно из писем
было, конечно, от Лавкрафта.
Разнообразные поездки и экскурсии весны и лета и визиты друзей, старых и новых, во
второй половине года сделали 1936 г. не таким бедственным, каким он казался вначале. 4
мая шествие в колониальных костюмах открыло празднование Трехсотлетия Род-Айленда;
оно началось от ворот Ван-Викля в университета Брауна - всего в ста ярдах от порога дома
Лавкрафта. Позже, в Колониальном дом, было разыграно "прискорбное заседание
законодательного органа мятежников", случившееся здесь тремястами годами ранее,
причем каждого изображал его прямой потомок. Лавкрафт был одним из немногих, кто
попал в здание и видел всю церемонию - ему было "трудновато не освистывать
мятежников & не рукоплескать лояльную меньшинству, которое твердо поддерживало
правление Его Величества"! Позже губернатор Массачусетса Керли вручил губернатору
Род-Айленда Грину документ об отмене высылки Роджера Уильямса, случившейся в 1635 г.
"После 300 лет [изгнания] мистер Уильямс, несомненно, высоко оценит этот деликатный
знак уважения!"
Лето наступило аномально поздно, но после 8 июля температура, наконец, поднялась
выше 90* F (38* C), что спасло Лавкрафта "от своего рода полного упадка сил". За шесть
дней он сделал больше, чем за шесть предыдущих недель. 11 июля он отправился по воде в
Ньюпорт, и немало строк было написано, пока он сидел на высоких утесах, возвышавшихся
над океаном.
Что касается гостей, то первым в списке оказался Морис У. Мо, который не виделся с
Лавкрафтом со счастливых деньков в 1923 г. Мо приехал со своим сыном Робертом на 18-
19 июля, а так как у Роберта был автомобиль, в их распоряжении оказался удобный
транспорт для всякого рода экскурсий. Они побывали в старинной рыбацкой деревеньке
Потуксет (уже тогда поглощенной городской чертой Провиденса), проехали через Роджер-
Уильямс-парк и посетили район Уоррена-Бристоля, где Роберт и Лавкрафт побывали в
марте прошлого года. В Уоррене они устроили пир, объедаясь мороженым.
Moe в то время не принимал большого участия в делах самиздата, но ему, тем не менее,
удалось уговорить Лавкрафта вступить в группу круговой переписки, Coryciani, подобную
старым Kleicomolo и Gallomo. Фокусом деятельности группы был анализ стихотворений,