Техас содрогается в моих объятиях.
— О-она н-ненавидит м-меня, — прерывисто шепчет он, стуча зубами. — Это моя в-вина.
Я целую его в макушку и помогаю подняться.
— Давай согреем тебя, детка.
Текс продолжает трястись, когда мы наконец поднимается на ноги. Мне нравится то, как он за меня цепляется. Словно я его спаситель. Словно принадлежу ему. Так и есть. Техас может забрать себе каждую мою частичку.
На то, чтобы отвести его к моему грузовику уходит больше времени, чем на поход сюда. Передвигаться без света очень неудобно, но я стараюсь следить за тем, куда наступаю, чтобы ничего не потревожить. Когда мы добираемся до грузовика, я открываю дверь, и Техас садится внутрь. После того, как закрываю дверь, я сажусь на водительское сидение, завожу двигатель, и сразу же включаю обогреватель.
Текс все еще дрожит, и я начинаю растирать его руки — вверх и вниз, чтобы согреть.
— Праймроуз не испытывает к тебе ненависти, Техас, — наконец заявляю я. Нет. Во всяком случае, она больше сердится на себя за то, что волнуется о нас — о том, чтобы мы были вместе. И все потому что Техас ее лучший друг, а не потому что мы оба геи. — Она просто думала, что потеряла нас обоих за одну ночь. — Техас смотрит на меня с выражением «я тебе не верю», отчего мне хочется улыбнуться. — Я никогда тебе не солгу.
Это правда.
Я всегда буду открытым и честным.
Такова моя клятва.
— Тогда, наверное, ты ненавидишь меня. За то, что я обидел твою дочь...
Он начинает извиняться, но я перебиваю его:
— Нет. Я никогда не буду тебя ненавидеть, Техас. Ты никого не обидел, детка. Если уж на то пошло, ты все исправил. Благодаря тебе я сумел преодолеть пропасть, которую создал, скрывая от дочери свою ориентацию. С Прайм все будет в порядке. Время — лучший лекарь.
— Ты дважды назвал меня деткой, — тихо бормочет Текс, слегка покраснев. То ли из-за прозвища, то ли из-за холода, но ему идет этот цвет.
— Это потому, что за короткое время ты стал моим миром, — признаюсь я. — Все произошло так быстро, я знаю, но...
Техас прерывает меня:
— Я чувствую то же самое.
Мы одновременно наклоняемся друг к другу, соприкасаясь губами. Наш поцелуй не чувственный. Он быстрый и легкий.
— Я люблю тебя, Техас Сильвер. И если из-за этого я покажусь кому-то сумасшедшим, тогда я самый настоящий псих.
Текс смеется, нежно касаясь моего подбородка.
— Я тоже люблю тебя, Дэвин Лавлесс. Пусть даже твоя фамилия — ложь.
Эпилог
ДЭВИН
Лавлесс.
Слово из семи букв, означающее жизнь без любви.
Как видите, наша фамилия — та еще ложь.
Техас и Девин Лавлесс обречены любить друг друга.
Я неосознанно перекатываю кольцо между большим и указательным пальцами, ощущая его вес и наслаждаясь им.
Когда мы с Уит поженились, мое кольцо больше напоминало оковы — удушающее устройство, скрывающее меня от мира и жизни, которая была недоступна.
Шесть месяцев назад мы с маленьким принцем связали себя узами брака. Решившись в последний момент, мы сорвались в Калифорнию и сыграли свадьбу на пляже. Прайм была первой, кто нас поздравил.
Приятно видеть, что муж любит мою дочь так же сильно, как и я. Даже сейчас они лучшие друзья, просто более открытые, чем раньше.
После медового месяца мы с Тексом переехали в Вегас, а Праймроуз решила остаться в Валли-Уэст и найти свой собственный путь в жизни.
Она продолжает нас навещать.
Мы с Техасом начали помогать с «Лавлесс», чтобы Дасти мог передохнуть. Было решено убрать из старого названия первую часть — «Пить Больше», а вторую — объединить. Теперь наш бар — одно из самых тусовочных мест на Стрип. Учитывая, как быстро растет клиентура, нам определенно удастся открыть сеть на всей территории США.
— Боишься, что не сможешь сбежать от меня, бармен? — размышляет Текс, прислонившись к дверному косяку нашего балкона, его обнаженный пресс напрягается, когда он прерывает мои мысли.
Я не могу не перевести взгляд на грудь Текса и его новую татуировку — точно такую же, как у меня.
Люблю больше, а не меньше
Но на этом путешествие по телу Текса не заканчивается. Мой взгляд тормозит на маленьком черном пирсинге, и я уже жажду доставить мужу удовольствие.
Техас ухмыляется, медленно прикусывая губу.
— Ну и как мне дразнить тебя, если ты так на меня смотришь? — краснея, робко произносит он.
Даже год спустя я все еще заставляю его краснеть.
Техас проводит рукой по своим светло-русым волосам. После того, как отросли синие волосы, он поменял цвет, выбрав тон, который соответствовал как можно ближе его естественному оттенку волос. В каком-то смысле, я скучаю по синему, но нынешний цвет превращает медовые глаза Текса в почти нечеловеческие. Они такие яркие, бесконечные и совершенные. Мы смотрим друг на друга, купаясь в солнечных бликах и ожидая, кто же сделает шаг первым.
Я встаю с шезлонга и медленно направляюсь к Техасу, словно тот является добычей. Может, так оно и есть, а может, это он все время был охотником. Думаю, самое время проверить свою теорию.
— Мы оба знаем, что это ты застрял со мной.
Техас восторженно на меня смотрит. До сих пор не могу привыкнуть к этому взгляду.
Я скольжу языком по его шее, стараясь прикусить любимое место в изгибе плеча, и Текс стонет.
— Решили стать исследователем, мистер Лавлесс? — спрашивает он.
— А вы решили бросить мне вызов, мистер Лавлесс? — возвращаю я с ухмылкой.
Улыбка Текса отражается во взгляде. Мой мальчик больше не грустит. Нет. Он процветает, живет и хочет радоваться каждому лучику солнца.
— С тобой я готов на все, что угодно, — шепчет Техас мне на ухо, отчего по коже бегут мурашки.
Я отстраняюсь, хватаю его за руку и веду в спальню. Текс хотел быть модным — по-хипстерски, если хотите — и убедил меня купить вращающуюся кровать. Вы поразитесь, узнав, насколько потрясающим становится секс, когда головокружение вызывается не только размером вашего партнера.
Я толкаю Текса на кровать. Она слегка движется, и мы оба начинаем смеяться. Не совсем то, к чему можно привыкнуть, но определенная польза в такой кровати точно есть.
— Я никогда этого не делал, — наконец говорю я, направляясь к ящику за смазкой. А когда нахожу ее, мое сердце колотится, словно зверь, готовый вырваться на свободу.
— Чего именно? — спрашивает Текс, не замечая скованности в моей позе.
Наконец я решаюсь к нему повернуться, ощущая приливы к щекам и телу. Это смесь возбуждения и нервозности.
Я всегда был сверху. Даже с Тексом. И ни разу во мне не возникло желание поменяться местами. Если уж на то пошло, мой страх вытеснял любое желание по этому поводу. Но теперь мне хочется попробовать. Каждый раз, когда я толкаюсь в Текса, на его лице написан чистый восторг. И меня искушает этот опыт.