Если бы в молодости у меня имелась хотя бы капля его уверенности в себе, я стал бы счастливым намного раньше.
Но вместо того, чтобы позволить незнакомцу вести, я касаюсь пальцами его лица и прижимаюсь ртом к его губам. На мгновение в позе парня читается удивление, а затем я слышу его тихий стон. Мой член борется с молнией джинсов, желая вырваться на свободу. Я скольжу языком по металлу пирсинга, и мое тело пронзает дрожь, отчего твердеют соски.
Вкус серебра вызывает у меня стон, и я толкаю парня к металлической двери, вжимаясь в него своей эрекцией.
Ощущение крепкого тела приводит меня в отчаяние. Зверь во мне торжествует. Меня должно бы напугать это дикое желание, однако это не так.
Парень двигает своими бедрами, потираясь об меня, в то время, как наши рты трахают друг друга. Мы продолжаем ходить по кругу, что лишь усиливает обоюдную потребность.
— Черт, — шепчет незнакомец мне в губы, отстраняясь, чтобы провести рукой по волосам.
Интересно, мягкие ли они на ощупь?
Почему мне так хочется переспать с этим парнем? Овладеть, пока не услышу его стоны?
Мой член дергается.
Очевидно, мы оба пришли к соглашению.
Я уже несколько месяцев не заезжал в Олви — городок, где обычно встречаюсь с мужчинами. И если не возьму этого парня в ближайшие пять секунд, мой член умрет ужасной смертью.
Не хочу говорить или задавать вопросы.
Мы словно ураган, и это немного пугает, но все же я не могу отказать себе в желании переспать со своим печальным мальчиком. Попробовать его на вкус, владеть им.
Сочетание, от которого мой рот наполняется слюной.
Снова прижимая незнакомца к двери, я провожу кончиком носа по его шее. Примитивная реакция с моей стороны, но я ничего не могу с собой поделать. Меня терзает нескончаемое обжигающее влечение, и я жажду оставить свою метку.
Парень издает стон, когда я скольжу языком по линии подбородка, а затем касаюсь мочек с тоннелями. Облизываю их, осознавая, что отличия незнакомца от других мужчин, с которыми я спал, лишают меня свободы, словно заточая в клетку.
— Черт, Черт, Черт, — практически поет парень мне в волосы.
Я слегка покусываю сухожилие на его шее, там, где бьется пульс, дарующий жизнь. Пройдясь языком, я всасываю кожу, оставляя засос. Незнакомец стонет, а его ноги слегка подкашиваются. Больше всего на свете я жажду оставить свою метку — единственно разумную подпись, которую могу предложить.
Отстранившись, чтобы посмотреть на свою работу, я ухмыляюсь. За долгое время это самая большая моя гордость. Я не трачу времени на то, чтобы снять с парня толстовку, он помогает мне сам, просто откидываясь назад.
Мой печальный мальчик. В скором времени я возьму тебя так, что ты закричишь.
Оглядывая мускулистое тело, я одобрительно киваю. Оказывается, парень хорошо сложен. Мои взгляд прикован к его светло-коричневым соскам и маленьким штангам на каждом из них. Я теряюсь в их красоте и, наклонившись, провожу языком по одной из штанг, а потом дергаю за другую.
— Черт! — стонет незнакомец, словно от боли.
Но не той, что вынуждает меня остановиться, а той, которую можно найти лишь в удовольствии.
— Нам стоит расширить твой словарный запас, малыш.
— Я тебе не малыш, — ворчит он, касаясь пальцами моего подбородка и слегка его приподнимая.
С этими словами парень прикусывает мою нижнюю губу. Я издаю стон, когда он сжимает мой напряженный член в своей руке, действуя без лишней нежности.
Похоже, незнакомец знает, чего хочет.
— А ты большой, — шепчет он мне.
Я хватаю парня за руки, фиксируя их над его головой.
— Надеюсь, тебе нравится быстрая езда, печальный мальчик, — тень страха мелькает в глазах незнакомца, прежде чем тот начинает жеманничать.
— Делай что хочешь, бармен.
Мне хочется поправить его. Сказать, что, вообще-то, я владелец, но мне нравится эта игра, и то, что парень видит нас равными. Но так или иначе, я окажусь сверху. А он будет наслаждаться каждым толчком. Обещаю.
Наклоняюсь вперед и скольжу кончиком носа по щеке незнакомца, вдыхая мужской запах. Он терпкий, как мята и лен, смешанный с мускусом, который источает только мужчина.
Кожа парня идеальна. Он потирается об меня, пока я пробую его на вкус, неторопливо — впервые за этот вечер. Только отстранившись, чтобы перейти к делу, я отпускаю его руки, на которых, словно клеймо, остаются мои отпечатки пальцев
— Расстегни мне джинсы, малыш.
Незнакомец прищуривается лишь на мгновение, прежде чем прижаться своей грудью к моей. Вместо того, чтобы выполнить мое указание, он присаживается на корточки и кусает меня в бедро.
Я издаю глухой стон, хватая парня за волосы, пока тот продолжает свои исследования.
Мягкие.
Его волосы гораздо мягче, чем я себе представлял, чистые в своей непорочности. После того, как мои пальцы пробегаются по синим прядям, я сжимаю их в кулаке, вынуждая незнакомца откинуть голову и открыть свою шею моему взгляду.
Фиолетовый.
Синий.
Красный, красный, красный.
Из меня вырывается рык, когда я замечаю свои отметины, вспоминая вкус его соленой кожи.
— Не можешь справиться с легким поддразниванием, бармен?
Насмешка парня — это все, что мне нужно, чтобы снова взять себя в руки.
Скоро он узнает, с чем я могу справиться, и никогда больше не задаст этот вопрос снова.
Глава 4
ТЕХАС
Какого черта я творю?
Что мною движет?
Потому что для меня такой поступок нехарактерен.
Мое сердце чуть ли не вырывается из груди, когда глубокие янтарные глаза бармена проникают в меня так же уверенно, как и его массивная эрекция.
Я никогда не занимался сексом. И неважно, сколько порно-роликов пересмотрел. В них не было души. Ничего, кроме камер, смазки и осознания того, что кто-то будет дрочить, глядя на экран.
А член бармена? Он был огромен. Прямо-таки на зависть порнозвездам.
Мое тело пульсирует от неослабевающей тоски.
Все, чего мне хотелось в жизни, так это найти кого-то со схожими взглядами. Того, кто смог бы показать, что я стою каждой секунды этой неослабевающей страсти.
Мужчина смотрит на меня так, словно я принадлежу ему и только ему. Он сотрясает меня изнутри — ту разбитую клетку, в которой содержится мой бьющийся сосуд. Я не привык к желаниям такого рода, в особенности к тому, что они исходят от человека, способного посрамить и Дэвида Ганди.
Вероятно, меня должно пугать, что бармен старше, более педантичен и живет полной жизнью, но это не так.