Прощайте, прощайте, вперед. Лестница будет освещена лампой ; открываю дверь ; гашу свечи ; так ; не будем торопиться ; дверь закрыта ; спускаюсь ; перчатки ; чистые, да, ничего. Черт побери, я смогу вспомнить, я обязательно вспомню то, что я должен сказать Лее ; ничего проще, ничего естественней ; она, наконец, поймет, почему я отказываюсь от своих прав на нее, и как я люблю ее, и почему не возьму ее… Мог бы остаться здесь сегодня… друг мой, я покидаю вас… Она поймет ; ничего естественней и ничего проще… Я вспомню… Вы не верите, что я люблю вас… Я безумно желал вас… All right… Я возвращаю вам ваше тело…
VI
Черная улица, двойная прозрачная струйка фонарей ; безлюдная улица ; шумная мостовая, белая под белизной луны и ясного неба ; вдали — луна на небе ; квартал под белой луной — белый ; и с обеих сторон бесконечные здания ; немые, высокие, с большими потухшими окнами, с закрытыми железными дверьми, дома ; и в этих домах — люди? нет, тишина ; я иду один, в молчании, вдоль домов ; я шагаю ; иду ; налево улица Напль ; садовые стены ; тени листвы на серых стенах ; а там, там вдали — яркий свет, бульвар Малерб, красные и желтые огни, экипажи, экипажи и гордые кони ; неподвижно по улицам, в неподвижном спокойствии, экипажи, меж тротуаров, где мчатся толпы ; здесь — корпус нового дома, тусклые гипсовые леса ; еле видны свежеуложенные ряды камней ; я хотел бы взобраться по этим столбам, на далекую крышу ; оттуда, пожалуй, так далеко стелется город с его шумами ; мужчина спускается по улице ; рабочий ; вот он ; как одиноко, как грустно-одиноко, вдали от суеты и от жизни! и улица кончается ; улица Монсо ; снова высокие, величественные здания, и желтый свет фонарей на стенах ; что за той дверью?.. а! мужчина ; консьерж ; курит трубку, наблюдает прохожих ; никто не проходит ; только я ; толстый старый консьерж ; что ему до моего одиночества? вот и другая улица ; вдруг уменьшается, становится совсем узкой ; старые дома, известь на стенах ; дети на тротуарах, парнишки, молча сидят на асфальте ; улица Роше, и еще бульвары ; там свет, шум ; там движение ; ряды фонарей, направо, налево ; и наискосок, слева, среди деревьев — экипаж ; группа рабочих ; гудок битком набитого трамвая, две собаки позади ; освещенные окна домов ; кафе впереди, яркий свет в занавесках ; возня омнибуса совсем рядом ; молодая девушка в синем платье, румяное лицо ; толпа ; бульвар ; прочь отсюда, пойду туда ; буду среди всех этих людей ; буду там, я буду там, тот же самый, пока тот же самый, не здесь, а там, все еще я ; спереди, выше — Бют ; свет фонарей под светлым небом ; направо, вдоль стены, вдоль резервуара ; никого здесь не знаю ; они видят меня? что обо мне думают? крики играющих детей ; тяжесть колес на брусчатке ; ленивые кони ; ступени ; в толще деревьев темное небо ; монотонные шаги по асфальту ; пенье шарманки ; что-то танцевальное, вроде вальса, ритм неспешного вальса… (ноты) … где эта шарманка? где-то позади, я слышу ее голос, крикливый и мягкий… “ ты мне милей моих индюшек ”… снова и снова… (ноты) … в нежном пейзаже рождается нежный голос нежно влюбленных, и затаенное желание в рождении этого голоса ; и другой голос отвечает, такой же, чуть выше, растущий, нежный и выдержанный, растущий вместе с желанием ; и голос снова растет ; желание растет ; и снова наивный пейзаж, и в этих наивных сердцах монотонно, попеременно, мягко растет тревога ; простая мягкая растущая песенка и простой ритм ; в прохладной листве, под сурдинку случайных звуков, тонкий голос, растущая, крикливая, мягкая песенка, монотонная молитва, твердый ритм медленных танцев ; и возникает любовь… В чистых полях, как они ни милы мне, поля, но ты мне милее, милая ; вот они, прекрасные бледные поля и свободно бредущее стадо ; ты мне милее ; стада хороши, в прохладной листве, они блеют, стада и стаи дорогих сердцу животных ; ты мне милее ; они дороги мне, волшебные поля ; но ты мне милее, мой друг, и твои светлые глаза ; тянутся лучи света, стволы деревьев ; ты мне милее, когда ты поешь ; реки текут с тенями, вечернее небо, далекий шум ; и еще дальше — плачущий голос, простой голос, исчезающий ритм ; церковная песенка затихает ; и все-таки песни, и все еще песни, и ты мне милее ; прохладные ночные пейзажи ; чинно выстроенные деревья, шаги прохожих ; движение вокруг ; слова, бесчисленные оттенки, теплый воздух, прохладней ; в покрытые лесами горы я уйду, к лугам, под ели ; то будет бесценный жар любовных ночей ; все мы там будем ; о, чудное время, вдали от Парижа, недели и недели! но когда же?… Шум становится громче ; площадь Клиши ; скорее ; бесконечно длинные грустные стены ; плотная тень на асфальте ; теперь девушки, три девушки судачат о чем-то ; не замечают меня ; одна совсем молодая, хрупкая, наглые глаза, а какие губы! в голой комнате, смутной, высокой, голой и серой, в дневном мареве свечей, в дремотном копошении бурлящих улиц ; да, высокая тесная комната, убогое ложе, стул, стол, серые стены, животное на коленях посреди кровати, роскошные губы, вверх, вниз, и существо стонет и прерывисто дышит… Вот она, эта девушка ; болтает ; все три, на тротуаре, не замечая прохожих ; а у меня завтра лекция, занудные курсы, а через три месяца экзамен ; меня примут ; и тогда прощай вольные деньки, здравствуй бремя работы ; ладно ; теперь повсюду девушки ; кафе ; входят молодые люди ; месье напоминает моего портного ; вдруг встречу знакомого ; одному быть, конечно, лучше, свободно бродить славным вечером, просто так, по улицам ; тень листвы волной расстилается по асфальту ; порыв свежего ветра ; блеск сухих, белых тротуаров ; компания девушек, вон там, стройных, высоких, тонких и соблазнительных ; а там — дети ; сверкают фасады ; луна испарилась ; шелест вокруг ; что? смутные звуки, рваные, дружные, шелест… браво, апрель! о, прекрасный, прекрасный вечер, такой свободный, без единой мысли, такой одинокий.