— Ну, друг мой, что поделываете? Не скучали?
В белом, воздушном пеньюаре кремово-белого цвета, чуть суженном в талии, такая белая в кремовой белизне воздушных складок.
— Можно войти?
— Входите.
Она располагается в низком кресле у камина ; на стуле лежат ее белые юбки ; рядом висит черное платье ; камин еле тлеет ; мерное, мягкое тепло ; у окна — мои шляпа и пальто ; беру низкий стул и сажусь рядом с Леей ; она расслабилась в кресле, вытянув руки ; в синем кресле, украшенном широкой расшитой лентой, она, белая, с розоватыми щечками. К зеркальному шкафу прислонен маленький столик, обитый плюшем, а на нем дюжина крохотных вещиц, шкатулок, безделушек из слоновой кости, ножниц, всякой дребедени, в белом-белом комнатном свете. Мы сидим в теплом спокойствии и тишине комнаты…
— Вы так и не рассказали мне, чем вы занимались после того, как ушли от меня.
Это она говорит ; я отвечаю :
— Совершенно ничем особенным.
Как она красива сегодня!
— Ну вы ужинали, по крайней мере, и, наверное, съездили к себе?
— Вы хотите в точности знать, чем я занимался?
— Да, расскажите мне.
— Ну хорошо. Покинув вас, я встретился с молодым джентльменом, моим другом, с которым мы гуляли с четверть часа.
Она улыбается.
— И с этим другом вы говорили обо мне.
— Конечно.
— И ваш друг вам сильно завидовал. Рассказывайте дальше.
Дальше?
— Дальше…
…Этим вечером… суетливая, шумная толпа, Париж, шесть часов вечера ; улицы кишат народом ; экипажи спешат и медлят ; Пале-Руаяль…
— Я был возле Пале-Руаяль.
Блондинка, встреченная у Лувра, такая соблазнительная и тонкая, высокая, гордая, увы! упущена в толпе.
— Мой друг собирался пойти сегодня на “ Рюи Блаза ” в “ Комедии Франсэз ”, я отказался.