— Роджер, послушай, это ведь кино, жизнь это совсем другое, — Бен пытается найти правильные слова, но в этой ситуации таких, кажется, просто не существует.
— Хочешь сказать, я был рядом? — шипит Роджер, и его глаза сейчас почти что чёрные от гнева и боли. — Тогда какого хуя он мёртв? Где я был, Бен? Где меня нахрен носило?
Бен хочет сказать, что проблема Роджера в том, что он винит во всём себя, хотя виноватых, по сути, и не было. Роджер не виновен в том, что строил свою жизнь, ведь так бывает, люди становятся взрослыми, заводят семьи, и друзья автоматически уходят на второй план. Нет, конечно, они не становятся менее значимыми или любимыми, просто так бывает, просто однажды появляется тот, с кем хочется не только засыпать, но и просыпаться каждое утро, и это не преступление.
— Ты не виноват, просто, — Бен пытается говорить мягче, — общество было не готово, оно его не заслуживало.
А Роджера, кажется, окончательно срывает. Он горько смеётся, надрывно так, в истерике, а слезы словно сами по себе льются из глаз.
— Охренеть оправдание, общество виновато, значит? И кто же себя этим дерьмом оправдывает, Брайан или я сам?
Бен молчит, потому что знает, лучше не отвечать, не в этом случае точно. Но Роджер, кажется, всё понимает сам. Он качает головой и кривится, словно лимон съел.
— Хотя молчи, и сам знаю. Какое же я дерьмо, — шипит он, — ненавижу!
Роджер так резко срывается в коридор, что Бен едва успевает его нагнать, прежде чем тот убегает из квартиры. Он крепко хватает его за тонкое запястье, увешанное всякими браслетами, и удерживает на месте.
— Отпусти! — рычит Тейлор в надежде вырваться из цепкой хватки.
Он не знает, куда он пойдёт, ведь разумом прекрасно осознаёт, что бежать бить морду своей старшей версии - верх идиотизма, но он словно действует на инстинктах. Кто-то должен ответить за то, что произошло с Фредди, и обвинить во всём себя не так уж и сложно, учитывая все, что он успел узнать.
Как он мог жить все эти годы, купаться в роскоши и беззаботно засыпать в объятиях очередной шлюхи, зная, что Фредди больше нет, зная, что он не помог, когда был так нужен?
— Тебе нужно успокоиться, Роджер, — как можно мягче произносит Бен, но хватку не ослабляет.
На Роджера больно смотреть. Бену кажется, что вся боль этого с виду хрупкого парня ровно пропорциональна его собственной, ведь смотреть, как страдает тот, кто дороже всего, то ещё удовольствие.
— Я сказал, отпусти меня! — кричит Роджер и брыкается, больно впиваясь короткими ногтями в тонкую кожу запястья. — Убери свои руки нахрен, иначе можешь забыть обо мне навсегда, хрен я вообще когда в этой квартире появлюсь!
Слова больно режут по больному. Бен прекрасно помнит, что уже однажды почти потерял Роджера, но сейчас другое. Впервые чужие интересы важнее собственных. Роджер уязвим и не в меру эмоционален сейчас, Бен не даст ему натворить глупостей, пусть это будет стоить ему самого важного, что у него есть.
— Роджер, прошу тебя, просто успокойся, давай поговорим, — снова просит Бен, но у Роджера в ушах только шум, а на глазах пелена, он едва ли осознаёт, что делает, когда со всей силы бьёт Харди прямо в лицо.
Бен даже понять ничего не успевает, только чувствует острую боль, пульсирующую слева, и яркий привкус крови во рту. Но это совсем не главное, ведь Роджер всё-таки освобождается и снова рвётся сбежать. У Бена нет времени толком в себя прийти, он просто хватает Роджера двумя руками, вжимая в себя.
Роджер шипит, вырывается, бьёт куда придётся и царапает до крови. Бен в жизни столько матов не слышал, но плевать на всё, он просто держит, будто от этого его жизнь зависит.
— Ненавижу тебя! Ты больше никогда меня не увидишь! Слышишь, мудак, никогда! — кричит Роджер, пока силы не покидают его окончательно.
Он обмякает в чужих руках постепенно, словно батарейка, у которой закончился заряд, а спустя пару минут Бен слышит тихие всхлипы, и длинные пальцы до треска ткани цепляются в его футболку. Роджер плачет.
И в этот момент мир Бена рушится, он, словно в замедленной съёмке, зарывается пальцами в белокурые пряди и поглаживает Роджера по содрогающейся от рыданий спине. Кровь из разбитой губы капает на чужую светлую футболку, некрасивыми кляксами растекаясь по ткани, пока футболка самого Бена мокнет от чужих слёз.
Роджер хочет вырвать всё это из себя, он хочет никогда не знать этого будущего и верить в себя и своих друзей как раньше. Теперь он как никогда чётко осознаёт, что прелесть этой жизни в том, что людям не суждено знать своего будущего, ведь теперь жить как раньше он точно не сможет. Он ненавидит себя за то, чего ещё не сделал даже, но тем не менее ненависть к себе меньше не становится, только укутывается сверху полнейшей безнадёжностью. Больше всего на свете Роджер хочет открыть глаза и обнаружить себя в объятиях Фредди, чтобы просить у него прощения, он даже готов поверить в эту иллюзию, но руки у Бена сильные, крепкие, он пахнет сигаретами и дорогой туалетной водой, и он абсолютно точно не ждёт от Роджера никаких извинений, хотя в его-то случае действительно есть за что. Роджер злится на себя, злится на Брайана, на сучью судьбу и жизнь в целом, но не на Бена, ведь только сейчас он в полной мере осознает, как сильно он ему благодарен.
Роджер знает, он не подарок: Брайан давно бы обиженно хлопнул дверью перед его носом, а Фредди задал бы ответную трёпку, обязательно с битой посудой и выдранными клоками волос, но не Бен. Он терпит все его выходки, хотя, в отличие от того же Мэя, с которым его связывает целая жизнь, Бен ему ничего не должен. И Роджер не совсем глупый, чтобы не понимать, что парню он симпатичен, собственно, Бен это и не скрывает особенно, вопрос в другом: почему Роджер ещё не убежал сломя голову и позволяет видеть себя таким открытым и уязвимым в момент своей слабости? Ответа у Роджера нет, впрочем, ему сейчас совсем не до этого.
— Спасибо, — куда-то в шею шепчет Роджер, когда слёз больше не остаётся.
Бен только прижимает крепче и дышит загнанно, тяжело, будто марафон пробежал.
— Сбежать больше нет желания? — осторожно интересуется Харди, медленно выпуская Роджера из цепкой хватки.
— Разве что от себя, — печально улыбается Роджер и отступает на шаг, в полной мере оценивая нанесённый им ущерб.
У Бена разбита губа и на щеке проступает след от удара, руки расцарапаны в кровь, словно на него бешеный кот напал, но глаза его всё равно смотрят с теплотой.
— Извини, — сдавленно отзывается Роджер и едва успевает одёрнуть себя, чтобы не прикоснуться к разбитой губе пальцами.
— Тебе это было нужно. Я понимаю, — отвечает Бен.
Да, возможно, Роджер порой чрезмерно эмоционален, но разве можно говорить о мере, когда теряешь близкого человека? Бен отлично помнит, в каком состоянии был Джо, когда не стало его отца. Джо, в отличие от Роджера, привык прятать истинные эмоции за маской балагура и весельчака, но в тот момент он едва ли мог держать эту маску, она осыпалась постепенно, пока эмоции не взяли верх, и Бен знает, что главное - чтобы в этот момент кто-то был рядом, чтобы не дать человеку погрязнуть в чувстве собственной вины.
— Больно? — виновато потупив взгляд, спрашивает Тейлор.
— Ты себя переоцениваешь, — утирая с подбородка кровь, усмехается Бен.
— Мудак, — беззлобно бросает Роджер в ответ.
Пресловутые кошки, всё ещё не утихая, скребут на душе, но становится немного легче. Роджер так долго копил в себе всю эту чёртову злость на этот гребаный мир, что рано или поздно заряд должен был сдетонировать, жаль только, что Харди попал под горячую руку. Роджер, конечно же, привык к таким потасовкам, у них с Фредди драка по расписанию чуть ли не каждый день, и Роджер до того сроднился со вспыльчивым нравом парса, что уживаться с полностью уравновешенным Беном - что-то из области фантастики.