Дрожь постепенно стихает и Роджер растворяется в чужих руках. Ему тепло и спокойно, как не было уже давно. Бен будто рассеивает все проблемы своими сильными руками, а Роджер так устал, он просто хочет почувствовать себя подальше от всей этой грёбаной реальности. И Бен его понимает, просто чувствует на интуитивном уровне.
Бен пропускает момент, когда Роджер поднимает свою голову с его плеча и их лица оказываются так близко, что он чувствует на своём лице чужое дыхание.
А Роджер так сказочно красив с этими синими, чуть покрасневшими глазами и длинными кукольными ресницами. Будь они в кино, на фоне заиграла бы сопливая музыка, потому что Бен чувствует - это тот самый момент, когда ты одним решительным шагом можешь направить всю свою жизнь по правильному пути. Он не думает, просто подаётся ближе и на этот раз сам накрывает тонкие розовые губы поцелуем.
Это совсем не похоже на то, что было в прошлый раз. Поцелуй осознанный, настоящий. Это уже не просто порыв эмоций и не желание кому-то что-то доказать. Роджер замирает словно кролик перед удавом и даже не шевелится, позволяя Бену мягко прикасаться к своим губам. Бен видит, как дрожат длинные светлые ресницы, когда он проводит языком между плотно сомкнутых губ, понимая, что сейчас Роджер либо позволит, либо оттолкнёт, и это сведёт все, что было между ними, на нет. И Роджер позволяет, он размыкает губы и встречает чужой язык на полпути.
Поцелуй становится чувственным, напористым. Роджер не позволяет вести в полной мере, но и не перехватывает инициативу на себя. Он хочет быть на равных, и Бену это по душе. Он тяжело дышит и едва слышно постанывает, когда Роджер до боли вгрызается в его нижнюю губу, но боль такая сладкая, что Бен готов просить ещё и ещё.
Он не смог бы оторваться от этих губ даже если бы Лондон внезапно затопило от этого нескончаемого дождя. Он чувствует, как чужие руки ловко пробираются ему под пайту и дрожит от этих совсем не нежных прикосновений. Роджер царапает короткими ногтями и закидывает голову выше, подставляя тонкую, бледную шею чужим губам, и Бен даже под угрозой смерти не смог бы ему отказать.
Он откидывает пассажирское сидение назад и перебирается к Роджеру, с трудом устраиваясь в маленьком пространстве. Это чертовски неудобно, и чёрт возьми, они стоят на обочине, где-то в черте города и любая проезжающая машина может увидеть всё, что творится тут сейчас, но если честно, Бену похуй, до того, что он даже не потрудился бы остановиться, будь тут журналист с камерой наготове. Джо сказал бы, что он сошёл с ума, может быть и так, но Бену нравится быть сумасшедшим.
Он покусывает бьющуюся на шее венку и спускается вниз к ключицам, а Роджер будто растворяется в этом моменте.
Он не думает ни о чём, его голова пуста, как и мысли, и никаких чёрных глаз или длинных кудряшек, он впервые не думает о Фредди, Брайане и своём чувстве вины. Спроси у Роджера кто-нибудь, какого чёрта он сейчас творит, он бы ни за что не ответил. Впервые в жизни он собирается сделать что-то, чего хочет сам, а не то, что так упрямо навязывает ему общество. И это так круто - не бояться, не быть трусом.
Губы Бена как будто везде, Роджер чувствует чужой член, что упирается ему в бедро, и это нихрена не противно, это так охуенно, что Роджер готов кончить прямо сейчас. Всё идеально, и он почти не слышит, как тишину разрывает знакомый до мелочей голос, ведь руки Бена у него под толстовкой, а губы на его губах.
Голос Фредди пробивается как через толщу воды, он поёт о том, что хочет освободиться, и Роджера прошибает осознанием. Возвращение в реальность сродни падению с Тауэрского моста и в голове всё по новой: Фредди, наркотики, СПИД, Брайан, депрессия, больница. А он здесь, с парнем, которого от силы месяц знает, кажется, готов трахнуться прямо сейчас.
Роджер скидывает Бена с себя до того резко, что тот со всей силы бьётся головой о крышу машины, оседая на водительское сиденье. Глаза у Роджера огромные, а в них столько страха, будто он загнанный хищником в угол. Бен искренне не понимает, что он сделал не так, ведь всё было так хорошо.
— Роджер? — осторожно произносит Бен. — Всё хорошо?
Он тянется рукой, чтобы прикоснуться, но Роджер отшатывается как от огня. Ничего не хорошо, и экстрасенсом быть для этого не нужно.
— Да, — неуверенно бросает Роджер в ответ. — То есть, не совсем. Чёрт!
Он прячет лицо в ладонях и качает головой.
— Мне нужно подумать. Извини! — тараторит он и выскакивает из машины так резко, что Бен даже среагировать не успевает.
Бен хочет броситься вдогонку, но Роджера уже и след простыл, словно он обладает какими-то сверхспособностями и умеет исчезать. Бен замечает отъезжающую машину и понимает, что Роджер успел поймать попутку, и где его теперь искать, неизвестно. Да и нужно ли.
Бену кажется, слово по нему проехался каток, будто все его кости перемололи в крошево, и даже дышать сейчас - непосильная задача. Может быть, он просто бьётся в закрытую дверь? Может быть, пора признать очевидное или хотя бы дать Роджеру то, о чём он просит?
Бен знает, к кому Роджер пойдёт, но обещает себе не бежать вслед: если ему нужно время, он готов подождать. Жаль вот только, этого времени у них может и не быть. Он со злостью хватает в руки телефон, будто это и правда он виноват в том, что произошло, и горько усмехается, когда видит пропущенный от Джо.
***
Роджер едва ли осознаёт происходящее. Так бывает с ним уже не первый раз: сначала он проснулся в будущем, которого он вообще-то хотел бы никогда не знать, а потом его мир вывернули наизнанку.
Он старается концентрировать внимание на обыденном: дорога, раскинувшаяся бесконечной серостью впереди, гул мотора и какая-то откровенно попсовая песня, звучащая в салоне неизвестной машины. Он едет, но вот только куда?
Роджеру кажется, что всё это время он будто находился где-то не здесь, зарылся в своё подсознание настолько далеко, что даже не помнит, как в машину сел. И всё, что произошло до этого, кажется таким призрачным, ненастоящим: Роджер, драка, поцелуй…
Чёртов поцелуй будто отпечатывается на губах чужим вкусом, запахом, ощущением крепких рук под одеждой и главное - осознанием того, что не было противно, скорее даже наоборот.
— Парень, тебе куда вообще? — подаёт голос водитель.
Голос врывается в мысли так резко, что Роджер даже вздрагивает, будто взаправду всё это время думал, что в машине он один. Он трёт глаза, пытаясь сфокусироваться на мужчине средних лет на водительском сидении.
— Не знаю, — отвечает Роджер первое, что приходит в голову, потому что и правда понятия не имеет, куда он вообще.
Роджер попросил бы в шестьдесят девятый, но вот только вряд ли машина станет машиной времени и вернёт его домой.
— Остановите здесь, — отстранённо бросает Роджер, получая в ответ взгляд, полный сомнения.
— Ты уверен?
Роджер смотрит в окно, натыкаясь взглядом на незнакомые улицы, дома, бесконечно спешащих людей, и кивает.
— Да.
Водитель тяжело вздыхает и что-то неразборчиво бурчит себе под нос. Возможно, он замечает, что Роджер не в себе, но с другой стороны, разве есть ему дело до постороннего, странного парня, у которого в голове, кажется, вообще не пойми что?
Мужчина тормозит у какого-то здания и недовольно фыркает, когда Роджер протягивает ему несколько смятых купюр.
— Брось это, мне ведь по пути.
Роджер с трудом выдавливает из себя подобие улыбки и благодарит незнакомца, прежде чем покинуть тёплый салон автомобиля.
Город мгновенно обдаёт его прохладой и сыростью. Мелкие капли дождя неприятно падают на лицо, а промозглый ветер забирается под воротник и холодит колени, лишний раз напоминая Роджеру о странностях современной моды.
Он не знает этого района Лондона и даже не уверен, бывал ли здесь когда-то, а даже если и бывал, то вряд ли вспомнит, ведь всё слишком поменялось за эту хренову тучу лет.