Конечно, это вовсе не значит, что он не думал о Роджере всё это время, но Брайан смирился со многими вещами, в том числе с тем, что он больше не первый человек в жизни Тейлора. По большей части Брайан питал себя воспоминаниями и своей нездоровой мечтой всё изменить. Брайан уверен: будь Фредди жив, всё в их жизнях сложилось бы по-другому.
В кофейне тепло и, к счастью, пусто, Брайан делает заказ, отмечая про себя, что бариста его явно узнал, но на удивление оказался вежливым парнем, не приставая с автографами и фото, а может быть, просто отметил его помятый вид. В любом случае, Брайан ему чисто по-человечески благодарен. Иногда он чертовски устаёт быть легендой рок-музыки и хочет хотя бы на один день вернуться в тот же шестьдесят девятый, когда их ещё никто толком не знал. Брайан благодарен судьбе за всё, что она ему подарила, но иногда он правда думает, как бы сложилась его жизнь, будь он обычным человеком.
Брайан тратит не больше двадцати минут на всё, но когда он возвращается в машину, Роджер спит, почти что свернувшись калачиком и пачкая грязными кедами кожаный салон.
Но всё, что может Брайан, это смотреть на такое молодое, знакомое до мелочей лицо.
Роджер хмурится во сне, а длинные, светлые ресницы едва заметно дрожат. Они столько раз засыпали рядом: в квартире на большом скрипучем диване, после пьянки, в одном номере отеля, когда только начинали свою гастрольную деятельность и денег на отдельные номера не хватало, у Фредди в гостиной, когда тот уже болел и был слишком слаб, чтобы приехать на студию - много раз, пока в один момент это не закончилось.
Оборвалось резко, словно они никогда не были друзьями и каждый погряз в своём дерьме: один - запивая потерю алкоголем, а другой - антидепрессантами и снотворным. Но Брайан никогда не признавался даже самому себе, как он любил наблюдать за спящим другом.
Роджер красивый, это не для кого не секрет, любой человек, умеющий видеть, согласится с этим утверждением не раздумывая. Брайан всегда это знал, с первого дня их знакомства, стоило только раз взглянуть в эти огромные глаза в обрамлении по-девичьи длинных ресниц. На Роджера толпами вешались девчонки, и парни, к слову сказать, тоже, хотя всегда получали в ответ пару синяков. Девушки предпочитали длинному, нескладному Брайану, миловидного, но дерзкого на язык Роджера, и по правде сказать, Брайан никогда не злился, он их прекрасно понимал. Зачем нужен кто-то ещё, если рядом есть Роджер Тейлор?
Брайан тянется пальцами к чужому лицу, чтобы убрать белокурую прядь волос, упавшую Роджеру на глаза, но останавливает себя на полпути, запрещая себе прикасаться.
Брайан чувствует себя почти что преступником, ведь в какой-то мере он, пусть и ненамеренно, украл Роджера у Фредди и у себя самого, хотя на деле Роджер никому из них никогда не принадлежал. Не принадлежит и сейчас. Брайану, в конце концов, за семьдесят, и совершать глупости ему совсем не к лицу.
Он заводит машину и аккуратно трогается с места, чтобы не разбудить Роджера, ехать им не меньше получаса, а Роджеру нужно отдохнуть.
***
Бен чувствует себя тряпичной куклой, потрёпанной неумелыми руками и выброшенной за ненадобностью. Он не помнит, как добрался домой, не помнит, о чём думал и что решил, он возвращается в реальность лишь когда осознаёт себя на полу собственной гостиной с бутылкой виски в руках и разрывающимся трелью телефоном.
Фрэнки смотрит на него своими умными, блестящими глазами-бусинками, будто и правда всё понимает и даже сочувствует непутёвому человеку, который расстрадался тут из-за ерунды. И Джо, что так настойчиво названивает уже далеко не первый раз, кажется, тоже чувствует его настроение и как всегда не даёт остаться одному, чтобы погрузиться в эти чудные мифические океаны депрессии и плыть куда-то в надежде навсегда остаться в этой тёмной, бескрайней воде.
Иногда Бен злится на себя за то, что подпустил Маццелло так близко, раскрыл все карты, позволяя постороннему человеку узнать все закрытые на сотни замков проблемы, комплексы и детские страхи. Может быть, ему просто хотелось знать, что есть кто-то рядом, не мифический Роджер, которого Бен с присущим ему идиотизмом окрестил своей судьбой, а кто-то настоящий, тот, кому не всё равно. Бен знает, что, скорей всего, это лишь его депрессия напоминает о себе, чтобы не расслаблялся и помнил, что, возможно, всё не так плохо и Роджер вернётся, что, может быть, ему тоже стоило бы хоть иногда верить в это пресловутое “долго и счастливо”. Он хотел бы мыслить здраво, но у него в руках початая бутылка, на улице идёт дождь, а в голове то и дело крутится какая-то слезливая мелодия. Бен сдаётся и наконец-то принимает видеовызов, встречаясь с обеспокоенным взглядом каре-зелёных глаз.
— Я уже почти билет до Лондона купил, ты пробовал хоть иногда на звонки отвечать? — довольно грубо бросает Джо.
Бен невольно вспоминает свою маму на свой шестнадцатый день рождения. Он тогда загулял до утра и кто бы знал, какую трёпку ему задали дома.
— Ну я ведь ответил, — говорит Бен.
Джо, кажется, злится, и это даже могло бы быть забавным, если бы Бен был вообще в состоянии думать о чём-то кроме Роджера.
— Бен, что происходит? — тяжело вздыхая, спрашивает Джо.
Он выглядит уставшим: синяки под глазами, осунувшееся лицо - Бен только сейчас это замечает. Он вообще-то довольно дерьмовый друг, если уж говорить начистоту. Он целиком и полностью посвятил себя Роджеру, забывая о других, а ведь Джо звонит не первый раз, так же как и Гвилим, которого Бен точно так же отодвинул на второй план.
— Жизнь, Джо. Как и у всех, — горько усмехается Бен, делая пару глотков крепкого алкоголя.
Харди даже не морщится, организм привык. А Джо смотрит осуждающе: будь он здесь, содержимое бутылки уже могло бы быть на чьей-то светловолосой голове.
— Да что ты? В тебе проснулся Сартр, или это виски говорит? — язвительно шикает Джо. — Ты меня неделю игнорил, Бенни, а потому я хочу знать, какой херни натворил твой клонированный дружок, что ты там надираешься в одиночестве?
У Джо на заднем фоне слышен какой-то шум и ругань, Бен только сейчас вспоминает, что тот, кажется, что-то говорил о новой роли.
— А ты, даже не разобравшись, уже всё повесил на него? — фыркает Бен в ответ.
— Я ведь не идиот и тебя знаю слишком хорошо, всё на твоей симпатичной мордашке написано. Был бы твой драгоценный рядом, ты бы не ответил на звонок.
Невольно совесть напоминает о себе, неприятными коготками впиваясь куда-то в район солнечного сплетения. Боже, насколько же он погряз во всех этих недоотношениях, что мир за пределами этой квартиры просто перестал для него существовать.
— Прости меня.
Джо горько усмехается и трёт пальцами красные от недосыпа глаза.
— Я не в обиде, Бенни. Лучше скажи, что произошло?
Бен тяжело вздыхает и думает, стоит ли вообще кого-то посвящать. С одной стороны, всё, что касается Роджера, лучше оставить при себе, но с другой, Джо прав, Роджера тут сейчас нет, а Бен просто нуждается хотя бы в банальном. Хотя бы в том, чтобы его выслушали.
— Я охренеть как сильно влюбился, Джо, — говорить об этом вслух странно.
Бен привык слушать идиотские шутки про него и Роджера, но одно дело - образ Роджера, и совершенно другое - Роджер, настоящий, из плоти и крови, Роджер, что так красиво улыбается, курит сигареты и целуется так, что колени дрожат.
— Не то чтобы эта информация слишком уж эксклюзивная, — в своей привычной манере хохмит Джо, хотя Бен по глазам его видит, что Маццелло совсем сейчас не весело.
— Может быть, но многое произошло с того времени, — Бен тянется к сигаретам, ему необходимо занять чем-то руки, а ещё лучше, мысли, — мы сблизились за эти несколько недель, а сегодня он меня поцеловал. Не спрашивай, зачем и как это произошло, это не важно. Потому что в один момент мне показалось, что у нас может получиться, но он сбежал.