-Что?! Где больно? - испуганно шептал он, ощупывая.
- Не тот сыр, - выдавила Рита сквозь бледные губы. - Не тот.
- Проклятье, Марго! Я думал, тебе плохо... - рассердившись, пробормотал Вадим. - Все нормально с сыром. А вот мне этот твой спектакль года жизни стоил. Видишь, что на пачке написано? Пармезан!
- На сарае тоже написано, а там дрова, - обессиленно привалившись к стенке холодильника, выдохнула Рита. - Вадик, все впустую, понимаешь. Это не тот сыр!
- Перестань...
- Не тот сыр, ты понимаешь?! - Все краски разом вернулись в лицо Риты. Вернулись с избытком - щеки и кончик носа порозовели, изогнувшиеся зло губы приобрели оттенок вишни. Глаза, мгновение назад тусклые, метали молнии. - Ему не понравится!
Вадим бросил полный ненависти взгляд на лазанью. Схватил со стола сыр и обрушил его на терку, словно надеялся проломить тонкую металлическую пластинку. По внутренней стороне терки заструились сырные ленты. По щекам Риты текли слезы.
- Знаешь что... - Терка прогибалась под рукой Вадима, сыр давился, крошась. - Ты взрослая женщина, Маргарита. Тебе двадцать шесть лет. Из них пять мы с тобой муж и жена. И все пять лет я три раза в году наблюдаю, как ты мучаешься с этой проклятой лазаньей! Ты ведь понимаешь, что ему все равно не понравится. Он просто больной старик, застрявший в прошлом. Это Альцгеймер, Рита, и от того, что ты приготовишь лазанью, которую он помнит, ничего не изменится! Он скажет тебе гадость...
- Он никогда не говорит гадостей, - обиженно перебила Рита.
- Да? Что было в прошлый раз? Лишку мускатного ореха? А на день рождения твоей мамы? Не то тесто, слишком толстое. До этого - слои слишком слиплись. В прошлом году на его день рождения ты переусердствовала с базиликом, а на свой собственный - прокололась с помидорами!!! Очнись, Рита! Он никогда не будет доволен! Он никогда не станет прежним! Ты будешь плакать всю ночь, а он наутро даже не вспомнит, что мы приезжали!
- Да... - Рита прикрыла глаза, позволив слезам течь из-под ресниц. - Не вспомнит. А я совсем не помню вкуса той лазаньи. Мне кажется, если бы у меня получилось... Вадик... Я знаю, он не вспомнит меня такую, взрослую. У него в голове я совсем другая, и я не хочу воевать с этой другой. Мне просто... хочется самой вспомнить. Вспомнить, как это было тогда, когда он был моим отцом. Когда мы вместе готовили... А я не помню! Рецепт... Делаю все, как надо, и чувствую - не хватает чего-то. Понимаешь?
Вадим погладил жену по влажной щеке. Рита, трясясь всем телом, спрятала лицо в ладони. Ей хотелось, чтоб он обнял, как всегда. Чтобы отвел ее ладони, заглянул в лицо, пообещал, что все будет хорошо. Но он отстранился. Что-то зашуршало. Дохнуло жаром из духовки. Пискнул перенастраиваемый таймер.
- Мне тоже не хватает моих, - проговорил Вадим совсем рядом. Рита открыла глаза, все еще не решаясь убрать от лица ладони. Так и смотрела сквозь мокрые пальцы на стоящего перед ней мужа.
- Знаешь, Ритка... С тех пор как не стало отца, я ни разу не был на рыбалке, а ведь мы ходили с ним летом на пруд едва ли не каждое утро. Словно... это не дело для одного. Только для двоих. Ты никогда меня не подпускала к этой проклятой лазанье, и я старался понять тебя и не лез. Но сегодня мы готовили вдвоем...
Она удивленно вскрикнула, когда Вадим опустился на одно колено.
- Ты пойдешь со мной на рыбалку? Нет, не так. Ты согласна ходить со мной на рыбалку, Рита? В горе и в радости.
Кухню медленно заливали густые осенние сумерки. И только, словно далекое окно, светилась в полутьме стекло духового шкафа. И в этом теплом золотом свете глаза Вадима сияли нестерпимым блеском.
- Да, - ответила она, для убедительности усердно кивая. - А ты... будешь готовить лазанью?
Вадим кивнул, а потом сел на пол, ткнулся лбом в острые Ритины колени.
Когда звякнул таймер духовки, оба вздрогнули. Вадим вынул лоток, разрезал лазанью, положил небольшой, истекавший червонным золотом кусок на тарелку и протянул жене. В прихожей зазвонил телефон.
- Я отвечу, - улыбаясь, бросил он. - Сейчас вернусь.
Рита закрыла глаза, поднесла тарелку к самому носу, опасливо принюхиваясь. Взяла вилку, отломила маленький кусочек. Положила в рот.
- Вадик!
Он появился в дверях, почти невидимый в полутьме.
- Вадик, я не удержалась. Всего вот такусенький кусочек... Вадик, она та самая! Лазанья! Она...
Дыхание прерывалось, воспоминания опалили язык, небо, горло, перекрыли дыхание, не позволив договорить.
Вадим подошел молча, так и не включив света. Сгреб в охапку, притиснув к себе так, что стало больно. От него пахло пассерованным луком, жареным фаршем и, едва различимо, базиликом.
- Рита...