— Сама! — неожиданно сказал доктор. — Давай. Чем будешь работать?
Татьяна судорожно вздохнула.
— Руками.
Она метнулась к дезинфикатору, обработала кисти слепящим светом, который усиливал сцепление между кожей и материалом Икринки, и подошла к ней вплотную. Тончайшая, чуть теплая пленка на мгновение стянула пальцы и… Татьяна перестала ее чувствовать.
Лежащий перед ней сатианет был немолодым, мощным и обросшим толстым панцирем. Закрытые глаза его глубоко запали. За полуоткрытыми потрескавшимися губами виднелось тусклое желтое небо.
Татьяна стиснула зубы и сняла биоткань с раны. Из груди торчала изогнутая, иззубренная железка — какая-то деталь корабля, оторвавшаяся во время взрыва после прямого попадания вражеского снаряда в двигатель. Э выводил на сетчатку картинку внутренних повреждений — пробитый с двух сторон дыхательный мешок, сломанное перекрытие правого верхнего плечевого свода, раздробленные в пяти местах кости правой ноги. Еще несколько минут и не поможет реактиватор.
— Подключить полное жизнеобеспечение! — продиктовала Татьяна. Она могла бы общаться с Э мысленно, но звук собственного голоса успокаивал. — Инструменты, набор номер четыре, внутрь Икринки. Манипуляторы — собрать кости в конечности. Лу-Тан, вы следите за ними! Э, смесь плазмы и антисептика в пропорции три к одному, в открытой емкости — внутрь Икринки.
В голосе ее больше не было растерянности. Лу-Тан с изумлением взглянул на нее, но управление манипуляторами перехватил.
Хитиновый панцирь вокруг раны был покрыт трещинами, из-под которых сочилась желтая плазма. Татьяна осторожно прощупала операционное поле, завела пальцы за края раны и с трудом выломала куски брони, освобождая мягкую податливую плоть. Осколки панциря она складывала в емкость, наполненную плазмой и антисептиком. Скелет сатианетов представлял собой каркас толстых костей, полностью закрывающих внутренние органы — от шеи до паха. Казалось, органы сидят в клетке с перекрещенными прутьями. Если бы железка попала в кость этой клетки, возможно, все было бы не так плохо. Но она вошла точно в пустое пространство между сочленениями.
Полупрозрачные трубки оплели голову, шею и руки пациента. Икринка подключилась к его плазматической системе.
— Мне нужен высоковольтный провод, — громко сказала она. — Э, слышишь меня?
Управляющий Разум никогда не отвечал. Татьяна не знала, умеет ли он вообще говорить? Но сверху спустился щуп, отличающийся от остальных — он был черен и покрыт плотным составом, напоминающим резину. На его конце тускло светился набирающий силу разряд.
Татьяна подняла глаза на учителя.
— Мы не сможем вытащить железку — зазубрины искромсают его до смерти! Единственная возможность его спасти — попытаться выжечь металл! Вы согласитесь со мной, доктор?
Лу-Тан молча кивнул. Глаза его следили за Татьяной совсем как в тот, первый вечер.
— Э — управление сердцем. Антишоковый мозговой барьер. Разряд на счет три. Раз… два… три!
Она едва коснулась железки концом кабеля. Синий всполох пробежал по металлу, раскалив добела. Сатианета выгнуло дугой. Но Лу-Тан, успевавший следить и за тем, как манипуляторы заново выстраивают кость в ноге, был начеку. Силовые щупы прижали тело пациента, не давая двинуться.
Мгновение, и железки не стало. Лишь черная пыль оседала на грудь несчастного, быстро вытягиваемая направленной вентиляцией. Высокая температура расплавила и заново запаяла внутренние ткани — дыхательный мешок снова был цел. Сердце сатианета еще билось, но Татьяна знала, что это заслуга Икринки. Оставалось надеяться, что антишоковый барьер продержит мозг еще несколько минут в состоянии блаженного неведения.
Руки работали быстро. Отломать кусок панциря, опустить в плазму, отломать следующий, опустить. Скальпель. Разрез. Пальцы нащупывают острые края толстой кости. Очень толстой.
— Здесь нужно манипуляторами, — подсказал Лу-Тан, — руки слишком слабы! Дайте-ка мне! А вы пока приготовьте клей на основе плазмы. Надо будет после собрать панцирь заново.
Татьяна подключилась к лабораторному сектору. Заворчала, задвигалась загадочная система, полная прозрачных трубок и блоков. Пакет плазмы из запасов Лазарета был проглочен утробой лаборатории, разложен на составляющие, переработан и выдан заново густой ярко-желтой массой.
Лу-Тан между тем отвлек манипуляторы он изуродованной конечности, прикрыл глаза, полностью переключая управление на себя, завел щупы в разрез. Механические руки вцепились в разлом и попытались его свести. Икринка тревожно замерцала. Показатели сердечной деятельности резко падали.