— Тоже любуетесь, как моя супруга веселит этот сброд?
— Почему же сброд? Здесь немало благородных господ — патрикии, рыцари Храма, служители Господа, воины. А сброд — вон он! — Мартин указал на столпившихся поодаль слуг, погонщиков и проводников.
На лице Обри де Ринеля появилась презрительная гримаса.
— Леди Джоанна воспитывалась при дворе королевы Элеоноры Аквитанской, где дамам позволяются такие вольности, о которых на севере Англии, откуда я родом, благородные девицы и не слыхивали. Мне было непросто свыкнуться с тем, что моя супруга увеселяет гостей, словно нанятый за плату гистрион. Но ее семья относилась к этому чудачеству благосклонно. И не диво: ее батюшка слыл первым трубадуром при короле Генрихе, да и нынешний король слывет мастером пения и сам слагает стихи.
— Вы не одобряете этого?
Обри в ответ повел плечом.
— Могу ли я осуждать своего короля? Как по мне, лучше бы он поменьше времени уделял сочинительству, а как следует намял бока этому заносчивому исчадию ада — Саладину.
— Как раз это он и намеревается сделать, — заметил Мартин и, склонившись к сэру Обри, спросил: — Но отчего такой воин, как вы, мой друг, не стали паладином своего короля, как тысячи других рыцарей?
Обри отвел глаза. Он явно испытывал неловкость оттого, что госпитальер уличил его в нежелании присоединиться к крестоносному воинству. Но причина, и весьма убедительная, нашлась: король Ричард избрал морской путь, а сэр Обри абсолютно не переносил качки.
— Я едва не отдал Богу душу, когда мы угодили в шторм при переправе через Английский канал.[59] С тех пор я поклялся: больше никаких путешествий морем! Именно поэтому мы избрали кружной и опасный путь по суше.
Пение умолкло, на галерею доносился лишь негромкий перезвон струн, который вскоре потонул в гуле одобрительных возгласов и рукоплесканий. Грузный купец из Магриба,[60] один из самых богатых в караване, шагнул к даме и с низким поклоном протянул ей дар — шелковую шаль.
Кулак Обри де Ринеля обрушился на край балюстрады.
— Клянусь мессой! Вы только взгляните: ее одаривают, как площадную девку!
Он схватился было за меч, но Мартин удержал разгневанного супруга.
— Не вмешивайтесь, друг мой. На Востоке принято выражать одобрение, преподнося те или иные дары. И, замечу, эта шаль из такого шелка, который в Европе считается драгоценным. Поистине щедрый дар.
— Вы полагаете? — оживился сэр Обри. — Сколько же он может стоить?
Ожидая ответа, англичанин успел заметить в свете горевшего неподалеку факела усмешку на лице госпитальера, и спохватился:
— Собственно, мне нет никакого дела до этого тряпья. Жалкий купчишка смеет обращаться с высокородной леди, как покровитель! Это наносит урон ее чести!
— Вы не правы, сэр. У мусульман купцы в таком же почете, как и воины. Сам пророк Мухаммад был купцом…
Тот все еще продолжал ворчать и сердиться, когда Мартин внезапно решил: сейчас самое время принять предложение желтоволосого англичанина, от которого он поначалу уклонился, и посетить соседнюю греческую харчевню. Это позволит ему составить более полное представление о леди Джоанне.
Сэр Обри мгновенно воодушевился.
Оба спустились во двор и, пройдя позади слушателей, по-прежнему окружавших даму, покинули караван-сарай.
Вино в харчевне оказалось весьма недурным — густым и сладким, как большинство вин на Востоке. Мартин, сославшись на обеты, ограничился пряным шербетом, зато сэр Обри, осушив несколько кубков подряд, быстро захмелел, и язык его развязался. «Госпитальер» умело направлял беседу, и вскоре речь вновь зашла о супруге владельца Незерби.
— Не дивитесь, сэр рыцарь, что Джоанна надменна и окружает себя поклонниками, — Обри де Ринель внезапно стиснул крепкий кулак. — На самом деле все это — пустая видимость. Готов поклясться каждым гвоздем Креста Господня, что любит она одного меня. А как могло быть иначе, если я добился ее благосклонности, став победителем большого турнира в Винчестере… Право, никогда в жизни мне не приходилось видеть такого скопления народа, как там! И среди прочих — она, совсем еще дитя, младшая дочь одного из знатнейших лордов Англии и родственница самого короля… И, смею заметить, — одна из богатейших наследниц страны… О, мне было ради чего сражаться и преломлять копья, но я знал, как добиться своего, ибо я — лучший воин в Английском королевстве! Что и было признано, когда герольды во всеуслышание назвали имя победителя…
60
Магриб — название, присвоенное арабскими географами землям, лежащим к западу от Египта.