В больницу.
Мой желудок сильно сжался от этого, когда мой взгляд упал на мои руки.
— Извини, я не должна была обвинять тебя. Я… это моя вина…
На это он выдохнул так громко, что это был в значительной степени просто вздох облегчения.
— Давай начнем все сначала, — предложил он, двигаясь по комнате, но не приближаясь к кровати, — меня зовут Лазарус Александер. Ты в моей квартире. Единственное, что произошло прошлой ночью, это то, что я нашел тебя возле бара Чаза; я помог тебе избавиться от этого дерьма; я привел тебя сюда и позволил тебе помыться и поспать. Вот и все. Я спал на диване.
Хорошо.
Я медленно выдохнула, пытаясь успокоиться.
Это было не так уж плохо. Я имею в виду, это было ужасно. Он помог мне избавиться от этого дерьма, засунув пальцы мне в горло и помогая вырвать. Это было справедливо… унизительным. Другого способа выразить это не было. Но, по крайней мере, я не сделала ничего столь опасного и неосторожного, как напилась до такой степени, что переспала с абсолютно незнакомым человеком.
Маленькое чудо, из-за которого я чувствовала себя хорошо совершенно незаслуженно.
Я слегка кивнула ему. — Я Бетани Бейтс, — представилась я, — спасибо, что, ну, спас меня прошлой ночью.
Я была благодарна. Если не считать действий прошлой ночи, на самом деле я не хотела умирать. Я бы даже не сказала, что я была в спирали самоуничтожения. Все просто… стало плохо. И я не справлялась с этим нормальным способом. Я никогда раньше даже близко не приближалась к передозировке, и я даже не принимала таблетки долго.
Не то чтобы это было каким-то оправданием.
Наркоман был наркоманом, независимо от того, употребляли ли они в течение недели или пятидесяти лет.
— Могу я поговорить с тобой откровенно на секунду? — странно спросил он, наблюдая за мной своими темными глазами. Это было достаточно интенсивно, и я почти почувствовала желание извиваться под этим взглядом, как будто, возможно, он мог видеть все мои секреты.
— Конечно, — прохрипела я, мое сердце застряло в горле, мешая нормально говорить.
— Я действительно хочу, чтобы после того, как я спас твою жизнь, ты не пошла и не погубила ее снова.
Это было больно. Я не собиралась лгать. Он едва знал меня, но не хотел, чтобы я умерла. Это было больше, чем можно было сказать о людях, которых я знала. Черт возьми, он, казалось, заботился о моем благополучии больше, чем я.
— Я бы тоже предпочла больше не передозироваться, — призналась я. Конечно, я не помнила большую часть этого, но это было почти так же плохо, как если бы я помнила. Страх.
— Я хочу сказать, что, по-моему, тебе следует остаться здесь и пройти детоксикацию.
Хорошо.
Значит, он был сумасшедшим.
Только сумасшедшие люди говорят такие вещи. Не потому, что он хотел, чтобы я была чистой. Любой здравомыслящий человек хотел бы, чтобы наркоман исправил свою жизнь. Но вы знаете… в больничной обстановке, где люди могли бы присматривать за вами и давать вам эти детоксикационные лекарства и все такое прочее.
Место, куда я бы непременно отправилась, если бы у меня была страховка.
— Это, э-э, хорошее предложение. Но на самом деле… — начала я, свесив ноги с кровати и вставая.
Я не заметила, как он пошевелился, но, когда я подняла глаза, он стоял в дверном проеме, загораживая его. Я почувствовала, как у меня скрутило живот, зная, просто зная до мозга костей, что все только что повернуло в Охчёртвилль.
— Я вроде как надеялся, что ты просто согласишься и облегчишь это, — сказал он с некоторой грустью в глазах.
Мое сердце бешено колотилось, билось так сильно, что вызывало тошноту. — Облегчу что? — спросила я, чувствуя, что давлюсь собственным языком.
— То, что ты пройдешь детоксикацию здесь.
Ага.
Сумасшедший.
Долбанутый псих.
Фантастика.
Мой взгляд на секунду переместился к окну, когда я сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться. — Послушай, это мило с твоей стороны, что ты заботишься обо мне. Но ты не можешь просто так… держать меня здесь. Я имею в виду, что ты мог бы попробовать. Но это многоквартирный дом, — добавила я, услышав звук телевизора, доносящийся откуда-то поблизости, — если я закричу, кто-нибудь меня услышит.
— Они тебя услышат, — согласился он, кивая. Спокойный. Он был так странно спокоен, говоря о том, чтобы держать меня в заложниках.
И я поняла, что он согласился с тем, что они услышат меня таким беспечным тоном потому что, то кем он был или что-то с этим связанное, было достаточной угрозой, чтобы они не позвонили в полицию, даже если бы услышали, как я кричу.