Они действительно собирались драться?
Прямо тут, на кухне?
Может быть, даже крошечная часть меня, которая была очень похожа на мою мать, добавила: на моем красивом чистом полу?!
Но затем Сайрус оказался позади группы, дружески обняв за плечи Амелию и Элси, которые стояли по обе стороны от него. — Мы все тусуемся вместе? Почему меня не пригласили?
Затем все заговорили одновременно, женские голоса разной степени громкости, вмешавшийся Сайрус — как-то не к месту, но все равно желанный гость. В какой-то момент, когда все хлынули на кухню, варили кофе и готовили еду, Амелия отделилась от остальных, склонив голову набок. — Давай, пойдем поговорим, — сказала она, дотрагиваясь до моего бедра, затем отворачиваясь, оставляя меня следовать за ней в холл и вниз по лестнице в подвал, казалось бы, единственное пустое место во всем здании клуба.
Слева у подножия лестницы стояли две койки, и Амелия заняла одну и указала на другую.
— Итак, как ты держишься?
— Честно? — спросила я, пожимая плечами. — Не так хорошо без Лазаруса здесь.
— Он — безопасное место. Вы только что рассказали всем остальным, и еще слишком рано по-настоящему оценивать, как они отреагируют. Естественно хотеть, чтобы он был здесь, чтобы на него можно было опереться и поговорить. Он не просто сочувствует, он понимает.
Это было правдой.
Никто, кто не был наркоманом, не мог по-настоящему осознать ошеломляющую беспомощность всего этого, не мог знать, какие ежедневные силы требуются, чтобы не выходить на улицу и не положить конец нервному чувству внутри, бурлящим эмоциям, боли.
Лазарус понимал это.
— Я беспокоюсь о нем.
Я была не совсем из тех, кто легко и открыто делится подобной информацией. Я была склонна больше «страдать в тишине». Но я также была достаточно самосознательной, чтобы понимать, что это вредно для здоровья, это ничему не поможет, и, вероятно, именно поэтому было так легко впасть в зависимость.
— Сейчас мы общаемся не как врач с пациентом, а как девушка с девушкой, которая тоже встречается с парнем, у которого опасная работа — они могут постоять за себя. Ты никогда не перестанешь беспокоиться о нем, когда он на работе, но после первых пяти или шести раз ты начнешь понимать, что они обычно даже возвращаются без царапин.
— Он даже не должен был этим заниматься. Это моя проблема.
Ее улыбка медленно расплылась, придавая ей немного порочный вид. — Это то, к чему тебе тоже придется привыкнуть в отношении этих мужчин. У тебя не может возникнуть проблем без того, чтобы они не совали в нее свой нос и не пытались ее исправить. Джонни однажды попытался лайфхакнуть мои месячные (прим.перев.: попытка повлиять на самочувствие и настроение девушки в эти дни). На случай, если тебе интересно, эта штука с точечным надавливанием при судорогах не работает. Хотя то, что он приходит домой с работы с пакетом, полным шоколада, и пиццей для детей, действительно волнует.
В этом нельзя было ошибиться.
Это было в том, как ее глаза потеплели, как ее голос стал мягче, как ее улыбка угрожала расколоть ее лицо.
Она и Джонни были настоящими.
Прямо тогда у меня в животе возникло странное томительное чувство.
Для меня это было в новинку — всегда быть кем-то, кто перерезает ниточки, прежде чем они успевают меня запутать. Но я с ослепительной ясностью осознала, что хочу того, что было у них. Я хочу того, что было у Рейна и Саммер, что было у Волка и Джейни, что было у Кэша и Ло, что было у Мейз и Репо, что было у Дюка и Пенни, что было у Ренни и Мины и что, как я представляла, было у Алекс с Брейкером и Элси с Пейном.
Я хочу этой любви «не могу представить жизни без тебя».
Я хочу той любви, которая все еще может придать Амелии такой вид даже после двух детей и лет, проведенных вместе.
Я хотела этого.
С Лазарусом, добавило мое сердце.
Не забегай вперед, вмешался мой мозг, ты можешь любить его, но он пока не любит тебя.
— По шкале от одного до десяти, насколько сильно ты хочешь употребить сегодня?
На это я пожала плечами. — Я больше никогда не хочу употреблять. Но это желание, возможно, сильнее, чем было с тех пор, как я активно бросала. Пятерка? Шесть, прежде чем вы, ребята, все появились.
— Ну, шесть — это не так уж плохо, — сказала она, пожимая плечами. — И может показаться, что твое поведение с уборкой было чрезмерным, но это нормально — найти такой костыль, на который можно опереться. Это не вредно для здоровья. Но я действительно думаю, что тебе нужно найти кого-то, кроме Лаза, на кого ты могла бы опереться, когда у тебя будет плохой день. Я не думаю, что мне нужно говорить тебе, что он не единственный, кто у тебя будет. И будут времена, когда Лазарус не сможет быть рядом. Я, конечно, всегда рядом, и буквально любая из этих женщин сделает для тебя все, что угодно, если тебе это понадобится, затащит тебя в Хейлшторм и научит самообороне, отвезет в город выпить кофе или пройтись по магазинам, потренируется с тобой в стрельбе по мишеням. Все, что угодно, лишь бы отвлечь твой разум от других вещей.