Однако это была единственная ситуация, когда я не думал, что будет иметь значение, сколько времени я потрачу впустую, я всегда буду горячиться по этому поводу.
Это ужасно, что гребанный Санни намеренно причинил ей боль во время терапии, и все они сговорились превратить ее в наркоманку, шантажом заставить работать на них.
Но явиться потом и наложить на нее свои лапы?
Со мной такое не пройдет. Ни за что на свете они не смогут спать всю ночь, думая, что им сошло с рук это дерьмо.
— Парни и девчонки знают, в чем дело, — добавил я, когда все, что сделал Паган, это поднял бровь, разжимая и сжимая кулаки, пытаясь ослабить струпья на костяшках пальцев после его последнего боя. — Они будут присматривать за ней.
— Мы закончили болтать? — зарычал Эдисон, когда я двинулся, чтобы встать, снимая часть напряжения с моих плеч. — У нас есть несколько гребаных рук, которые нужно сломать на тысячу гребаных кусочков.
— Просто подождем, когда Джейни перезвонит мне по поводу некоторых адресов. Мы собираемся начать с Криса, затем отправимся в дом отца и оставим ублюдка, который поднял на нее руки, напоследок. Так что мы можем не торопиться, черт возьми.
Пятнадцать минут спустя у меня в кармане завибрировал телефон с тремя разными адресами, и мы все молча вышли в гараж, забрались во внедорожник и уехали.
Меня не удивило, что Крис и Митчелл жили в одном и том же районе с раскинувшимися мини-особняками, у которых почему-то были преимущественно зеленые лужайки даже в разгар зимы. Каждый дом был расположен далеко от улицы, многие с закрытыми подъездными дорожками из дорогого камня. У всех был безупречный вечнозеленый ландшафт, наружное освещение и дорогие автомобили.
Крис жил на угловом участке. Дом находился на меньшем конце улицы, но был новее, чем многие дома вокруг него, с его идеальной белоснежной штукатуркой с каменными вставками, большим панорамным окном, через которое можно было видеть парадную лестницу с люстрой, которая, вероятно, стоила годовой зарплаты тому, кто работает с минимальной зарплатой. У него не было ворот, а перед гаражом на две машины был припаркован черный, обтекаемый Лексус.
Мы проехали по району, осваиваясь с окрестностями, заодно проехав мимо дома Митчелла.
Его дом был почти в два раза больше, чем у его сына, что имело смысл, поскольку именно он получал по пятьсот долларов в месяц с каждого клиента. Я был уверен, что у него их были сотни. Его дом был с изогнутой каменной подъездной дорожкой и воротами. Сам дом был двухэтажным, с фасадом из нетронутого темно-красного кирпича с белокаменными вставками. Через окно над входной дверью была видна широкая лестница в форме подковы, ведущая на второй этаж.
— Жить на широкую ногу за счет страданий других людей, — прогрохотал голос Эдисона в безмолвной машине, когда я проехал на ней квартал и припарковался на главной улице рядом с закрытой, но работающей мастерской механиков, чтобы никому вокруг не показалось подозрительным увидеть незнакомую машину.
— Выдвигаемся, — мы все одновременно потянулись к нашим дверям, выходя на ночной воздух, чувствуя, как он покусывает нашу незащищенную кожу, когда мы начали быструю пятиминутную прогулку к дому Криса.
— Нет, — сказал Паган, качая головой, когда мы двинулись к боковой двери, указывая вместо этого на вход, который был со стороны гаража.
Эдисон полез в задний карман своих джинсов, достал то, что почти любой узнал бы как набор отмычек, наклонился и принялся за работу.
Имея очень слабое представление о его прошлом, мне оставалось только гадать, был ли он кем-то, кто занимался взломами. Казалось, это не соответствовало его характеру. Казалось, у него был довольно ориентированный на север моральный компас.
Возможно, это был просто навык, который он приобрел, чтобы врываться в дома сутенеров-насильников и выбивать из них все дерьмо, которое они когда-либо любили.
Это, казалось, подходило больше.
Все двадцать секунд прошли в напряженной тишине, мы были сверхчувствительны к каждому ночному звуку, настороже ко всему, что могло бы намекнуть на то, что кто-то видел или слышал нас.
Но затем дверь распахнулась, и Эдисон шагнул внутрь, не оставив нам с Паганом ничего другого, как последовать за ним.
Было по меньшей мере три часа ночи, и в доме царила тишина, когда Эдисон открыл внутренний замок и впустил нас в холл с гладкими темными деревянными полами, нейтральным цветом стен и тремя дверями по бокам. Одна была санузлом, другая — прачечной, а третья — подсобным помещением.
Эдисон отступил, признав, что, хотя мы были на равных в MК, это была моя месть, и дав мне понять, что он был рад выполнять приказы. Даже если его кровожадность все еще была пьянящей, осязаемой вещью в воздухе вокруг нас.