Его глаза загорелись, когда обнажилась моя грудь, когда я потянулась, чтобы стянуть штаны и трусики с ног, вышла из одежды и долго стояла обнаженной, позволяя его взгляду обшаривать меня, чувствуя его потребность брать меня дюйм за дюймом, борясь с любым желанием спрятать себя от его голодного взгляда.
Он оттолкнулся от того места, где его рука упиралась в стену, лениво вытягиваясь во весь рост и протягивая мне руку, ожидая, когда я вложу свои пальцы в его, прежде чем дернуть меня вперед, прижимая всем телом к себе.
Мой воздух вырвался с хрипом, который закончился тихим стоном, когда я почувствовала, как его твердый член прижался к моему животу, обещая в конечном итоге положить конец моим внезапным мучениям.
— Слышал, ты беспокоилась обо мне, — его голос был низким и глубоким, когда его руки скрестились над моей задницей, крепко прижимая меня к себе, когда, несмотря на горячую воду, мои соски почти болезненно напряглись на его груди.
— У меня есть мозоли, чтобы доказать это, — я подняла руки, чтобы он осмотрел, но его руки отказались сдвинуться с места, поэтому вместо этого он наклонился, целуя приподнятые, болезненные пальцы.
Я положила руки ему на грудь и скользнула ими вверх, обхватывая его сзади за шею и прерывисто дыша, когда это движение прижало его тело ближе ко мне, его эрекция каким-то образом стала еще тверже.
— Также слышал, что ты разговаривала с Ами, — на мой непонимающий взгляд он добавил, — Амелия. Девушка Шотера.
— Ох. Точно. Да, она мне действительно понравилась. Она очень, эм, недавящая и просто… принимающая. Я этого не ожидала.
Я всегда думала о любом виде терапии как о том, что кто-то задает бессмысленные вопросы вроде «какого цвета ты себя чувствуешь сегодня» и «тебе нужно завести дневник чувств» или прочую подобную чушь.
Было приятно узнать, что не все люди в этой области были такими, что некоторые были просто… настоящими с тобой.
Он слегка кивнул на это и мягко улыбнулся мне. — Я планирую уложить тебя в постель по крайней мере на неделю. Но как только мы выберемся из нее, мы начнем ходить на собрания. Вместе, — пояснил он.
— Мне не нужно, чтобы ты…
— Нет. Тебе не нужно, чтобы я был там, чтобы держать тебя за руку. Но будет же лучше, если я буду рядом? Я все еще хожу на встречи, милая. Я, наверное, всегда буду так делать. И это то, что тебе также нужно будет делать. Так что мы собираемся сделать это вместе.
Может быть, это не было грандиозным романтическим жестом.
Может быть, это не заставило бы «нормальную» девушку упасть в обморок.
Но для меня это действительно что-то значило.
Он видел будущее вместе со мной. И он не питал никаких иллюзий. Он понимал мою зависимость, и его зависимость всегда будет частью любых отношений с нами. Он не хотел приукрашивать это, скрывать это, вести себя так, как будто это было источником стыда. Это было просто частью того, кем мы были как личности и как пара. Его это устраивало. Он хотел быть для меня системой поддержки, и я тоже хотела быть такой для него любым возможным способом. Это не сделало нас слабыми. Во всяком случае, это действительно было источником силы между нами — то, как мы хотели поддержать друг друга, когда могли.
Это было уникально.
Не у всех это было.
Возможно, я все еще не чувствовала, что заслуживаю этого, но я была так невероятно благодарна, что у меня это было.
— Мне это нравится, — призналась я, одарив его улыбкой, которая проникла мне в душу.
— Знаешь, что мне нравится? — в его тоне была глубина, что-то тяжелое и многозначительное, от этого веса мне стало несколько не по себе.
Поэтому я отклонилась.
— Моя задница? — на секунду он выглядел ошеломленным, прежде чем на его губах появилась медленная, странная улыбка. — Потому что ты, кажется, не можешь оторвать от нее свои руки, — добавила я, хихикая, когда он сжал мои ягодицы.
— Ну, это, да, — он внезапно стал выглядеть дьявольски, блеск в его глазах заставил мой живот восхитительно затрепетать. — И твоя грудь. Твоя киска. Твой сладкий ротик. Это гребаное лицо.
— Особенно подбородок, — вставила я, зная, что он всегда заканчивал тем, что касался его, прежде чем отпустить меня.
— Этот подбородок? — спросил он, наклоняясь и комично вгрызаясь в него, издавая рычащий звук дикого животного, когда я запрокинула голову, чтобы рассмеяться. — Да, — сказал он с усмешкой, отстраняясь, — Думаю, ты можешь сказать, что я его фанат. Но это не то, о чем я говорил.
В его словах снова появился вес, и на этот раз это заставило мой живот сделать кувырок. — О чем ты тогда говорил?