Было по меньшей мере восемь других остановок, которые были объявлены раньше, но ни одна из них не пробилась сквозь клубящийся беспорядок в моем мозгу.
Но эта сделала это.
Никогда по-настоящему не веря в них, я каким-то образом воспринял это как знак, схватил сумку, встал и вышел на станции на побережье Навесинк.
Я ожидал увидеть воду.
Побережье Навесинк… имеется в виду река Навесинк.
Но я вышел на симпатичную станцию в отдаленном районе, полном маленьких ресторанов для мам и пап и нескольких старых заброшенных складов.
Понятия не имея, что я делаю, но зная, что пути назад нет, я пожал плечами и двинулся вперед.
В конце концов я вышел на нее — реку, расположился рядом с рестораном и больницей. Причал был длинным и темным, огни впереди горели только наполовину. Лодки покачивались на воде. Причал застонал от течения. По ту сторону реки вдоль воды выстроились особняки, горел свет, немного перекрывая яркость звезд над головой.
— Если ты думаешь о прыжке, — произнес глубокий голос, заставив меня повернуть голову, чтобы увидеть мужчину, стоящего там в костюме-тройке, с часами на запястье, которые, вероятно, стоили больше, чем год зарплаты моей матери, когда я рос, высокий, темноволосый, устрашающий.
— Если я думаю о прыжке… — продолжил я, когда он не закончил свою мысль.
— Я бы позволил тебе утонуть, — просто сказал он, пожимая плечами, и в его голосе не было ничего, кроме искренности, — я не герой, — добавил он, оглядываясь на воду.
— И все же, — сказал я, заставляя его повернуть голову обратно ко мне.
— И все же что?
— И все же ты говоришь со мной, — пожал я плечами, — если бы тебе действительно было наплевать, прыгну я или нет, ты бы держал рот на замке и позволил этому случиться.
— Совершенно верно, — согласился он, снова глядя на воду, маленькие пузырьки выскакивали из какого-то морского существа, вода была слишком мутной, чтобы разглядеть. — Кроме того, если бы ты был серьезен, ты бы прыгнул с моста, а не пристани, — добавил он, кивнув головой в его сторону. — Ты бездомный?
— Не был, пока я не прыгнул на поезд в Джерси, — признался я, обнаружив, что это несколько освежает — поговорить с кем-то. За исключением людей, которых я видел два раза в неделю на собраниях, я не думаю, что когда-либо разговаривал с другим человеком по крайней мере за последний месяц.
На это он просто кивнул, глядя на линию дорогих домов. Я думал, что наш разговор закончился, тишина тянулась так долго. Но затем он отвернулся от перил, полез в карман и вытащил карточку, на которой было просто написано: Росс Уорд и адрес.
— От тебя разит отчаянием, — странно сказал он, каким-то образом довольный такой перспективой, — я могу работать с отчаянием. О, — сказал он, пройдя мимо меня, прежде чем повернуться обратно, — тебе нужно поговорить с Шейном Малликом. Насчет временного жилья. Ты сможешь найти его у Чаза.
— А где это у Чаза? — спросил я, когда он снова отодвинулся.
— Бар в городе, — сказал он мне, не оборачиваясь, исчезая в черной, гладкой, дорогой, как черт, машине и отъезжая.
В баре.
Конечно, черт возьми.
Я знал, что в конце концов мне придется встретиться с ним лицом к лицу. Вы не могли бы вечно изолировать себя от алкоголя. Это было частью выздоровления. Тем не менее, это было слишком рано. Слишком.
С этой мыслью я потянулся за своим телефоном, быстро поискал адрес бара у Чаза и пошёл в том направлении, стоя снаружи здания, пытаясь решить, могу ли я войти.
Именно в этот момент вмешалась судьба.
— Маллик! Давно, блядь, не виделись, — услышал я, обернувшись, чтобы увидеть мужчину в байкерской куртке, приветствующего гигантскую стену мышц с темными волосами и светлыми глазами.
Маллик не было обычной фамилией.
Я прислонился к стойке бара, пока мужчины не закончили свой разговор и мужчина Маллик не подошел ко мне. — Ты случайно не Шейн Маллик, не так ли?
— Зависит от того, кто спрашивает и кто тебя послал, — сообщил он мне с ухмылкой.
— Лазарус Александер и Росс Уорд сказал, что ты тот, с кем я смогу поговорить о временном жилье.
При упоминании Росса его брови слегка сдвинулись, он оглядел меня с ног до головы и, казалось, нашел, что мне чего-то не хватает. — Ты работаешь на Уорда? — спросил он скептическим тоном.
Я, блядь, понятия не имел, каким бизнесом он занимался, но если бы вы могли судить о бизнесе мужчины по самому мужчине — я бы поставил свои деньги на то, что он был менее чем честен. Я понятия не имел был ли он тем, с кем я хотел бы себя ассоциировать.
— Он просто направил меня в твою сторону, — уклонился я, — у тебя есть какие-нибудь варианты?
— Росс случайно не говорил тебе, какие варианты у меня есть?
— Не совсем, — признался я, наблюдая, как ухмылка мужчины становится злой.
— Термин «ночлежка» тебе о чем-то говорит?
Я думал, что он преувеличивает, говоря о плохом состоянии этого места. Вот почему я отмахнулся от этого, последовал за ним в бар и в офис, где запах выпивки не был таким заманчивым, заполнил формы, передал информацию о себе и взял ключи.
На самом деле он не преувеличивал.
Если не считать дорогого забора, закрывающего от посторонних глаз свалку по соседству, и действительно современной охраняемой двери, это место было настоящей дырой. Почему он вообще потрудился поставить такую дверь в здании, которое могло быть снесено легким ветерком, было совершенно за пределами моего понимания.
Я вошел через заднюю дверь, и меня приветствовал запах сигар из дешевого магазина, дым полностью заполнил холл, который был забит разномастной мебелью, пылью и кипами газет.
— Ты новенький в 2D? — спросил пожилой чернокожий мужчина с белыми волосами и понимающими глазами.
— Лазарус Александер, — сказал я, протягивая руку.
— Барни, — ответил он, пожимая мне руку. — Лифт не работает, и для того, чтобы вода нагрелась, требуется около пятнадцати минут, — сообщил он мне, и я посмотрел в сторону, где лифт был перетянут сигнальной лентой и покрыт десятилетней грязью, из-за которой стальные двери выглядели тусклыми.
— Понял, — сказал я, кивая. — Спасибо за предупреждение, — добавил я, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж, где меня встретил еще один грязный холл.
Мое новое жилье находилось в конце коридора, номера, которые должны были быть на дверях, полностью отсутствовали, что меня вполне устраивало. В любом случае, у меня не было бы никаких гостей.
Внутри было то, что и следовало ожидать, все маленькое, устаревшее, отвратительное. Прямо внутри слева была маленькая кухня с холодильником размером с квартиру, плитой и микроволновой печью, которая, возможно, на самом деле была оригинальным гребаным прототипом проклятой микроволновой печи. На полу был облупившийся линолеум с принтом под паркет. Шкафы были в стиле семидесятых, но светлые. Столешницы были розового цвета, от которого болели глаза. Кухонная зона заканчивалась там, где ее встречал коричневый мохнатый ковер, и вел в небольшое помещение, которое, как я предполагал, должно было быть гостиной, но оно было недостаточно большим, чтобы его вообще можно было назвать комнатой. В спальне стояла простая кровать, и она была отрезана от остального пространства только стеной из книжных полок. Рядом со спальней была ванная комната с полом с тем же линолеумом и розовыми шкафчиками. И, я, блядь, не шучу, розовая гребаная ванна.
Я понятия не имел, чем буду заниматься работая, но каждый гребаный цент, который не пойдет на расходы на проживание, пойдет на то, чтобы облагородить мою квартиру.
——
Я провел три дня, уставившись на стены своей квартиры, борясь с тошнотой, ощущением насекомых под кожей и болью, совершая долгие прогулки по моему новому городу.
Потребовалось, скажем, пять секунд, чтобы понять, что мой многоквартирный дом находится на территории банды. И после этого потребовалось еще пять минут, чтобы понять, что банда, о которой идет речь, известная в округе как «Третья улица», самое не типичное название с тех пор, как это была просто улица, где находилась их штаб-квартира, не просто держала под контролем проституток, которых я видел на углах.
О, нет.
Они, блядь, продавали героин.
Они продавали героин, и я буквально мог звонить им прямо из моего здания.
Фантастический.
Поэтому, когда я решил прогуляться, я вышел через заднюю дверь, прошел мимо свалки и направился в район, который выглядел более промышленно. Предприятия выстроились по обеим сторонам улицы. Ну, те, которые работали. Многие витрины магазинов были заколочены досками. Но я видел два тату-салона, тренажерный зал, бар у Чаза, огороженное место с байками, выстроившимися вдоль двора с одной стороны.
МК, догадался я.
Как только я подумал об этом, я увидел, как небольшая группа людей в кожаных жилетах выходит из здания.
Я не был уверен, было ли это решение принято подсознательно или это действительно была случайность, но на третью ночь я обнаружил, что иду по боковой улице и смотрю на здание, которое выглядело заброшенным — длинным, низким и с плоской крышей, как будто когда-то это была школа. Кирпичи были грязными. Окна были заколочены досками. Асфальт был весь разбит.
Но оно не могло быть заброшено.
Потому что это было Рузвельт, 98.
Это был адрес, который был на визитной карточке Росса Уорда.
Я не был уверен, как долго я там стоял, но как бы долго это ни было, этого было достаточно, чтобы рядом со мной заурчала машина. Мне не нужно было смотреть, чтобы узнать.
Поэтому я нисколько не удивился, услышав, как ко мне обращается голос Росса Уорда. — Наконец-то достаточно отчаялся? — спросил он, заглушив двигатель и хлопнув дверцей. Я не ответил, не зная, как бы я вообще это сделал. Он подошел ко мне с боку. — Пошли, — сказал он, кивнув головой в сторону здания, а затем двинулся в заднюю часть.
Откровенно говоря, мне нечего было терять.
Я последовал за ним.
Мы вошли в заднюю дверь, не найдя ничего интересного — грязь, копоть, темнота. Но там была странно чистая, хорошо протоптанная дорожка по полу в ту сторону, в которую мы шли, пока не уперлись в огромную широкую лестницу, подтверждая мои представления о том, что в какой-то момент — это место было школой.