— Бей?
— Ну, да, — Голд быстро поднялся, и спрятал взгляд, сделав вид, что очень занят, очищая от песка полы пальто. — Так назвала тебя твоя мама — Бейлфаер.
— Бейлфаер, — повторил его мальчик, точно пробуя имя на вкус. — Знаешь, мне трудно будет к нему привыкнуть. Я как-то успел сродниться с Хэмишем.
— К-конечно, — согласился Голд и подумал суеверно: может быть, новое имя защитит его сына и поможет обмануть судьбу. В конце концов, и он сам в новом мире носит другое имя. — Я и сам уже запутался, сынок…
Погода портилась. Ветер усилился и теперь чуть ли не сбивал с ног, небо почернело, и тучи, казалось готовы пролиться дождём.
— А что насчёт моей мамы? Ты знаешь, где она?
— Он-на умерла.
На этот раз Голд говорил правду, но сейчас, когда он знал, что Мила погибла от его собственных рук, произнести эти слова было, казалось, ещё тяжелее, чем в первый раз. Голд ощутил лёгкое пожатье Изобель, и помимо благодарности за поддержку почувствовал досаду на свою невнимательность: рука девушки была холодна как лёд. Если бы он не был так занят собственными переживаниями, то догадался бы, что пребывание в мокрой одежде на пронизывающем ветру обычному человеку доставит больше, чем лёгкий дискомфорт. Голд снял пальто, наложил на него согревающие чары и накинул Изобель на плечи.
— Надвигается буря, — проговорила Изобель протискивая руки в рукава и запахиваясь поплотнее. — Наверное, придётся переждать здесь. — Словно в ответ на её слова с неба начали падать первые, тяжёлые, но ещё редкие дождевые капли. — Тут есть какое укрытие?
«Вот и расплата», — тревожно подумал Голд. — «И хорошо, если дело обойдётся только плохой погодой».
— Пару расщелин в скалах. Но вряд ли они нам сгодятся. Своды настолько низкие, что передвигаться там можно разве что по пластунски.
— Лучше отлежать себе бока, чем утонуть, — произнёс Голд, глядя на высоко вздымающиеся волны.
— Отлежать бока, — передразнил Хэмиш и скорчил рожицу. — не единственная опасность. На острове могут оказаться ещё мины, и второй раз нам может не так повезти. Я проведу лодку в любую погоду.
Изобель невольно поежилась.
— Ты да, а мы… — Голд нахмурился. — Даже если станешь нашим флагманом при встречном ветре будет сложно удержать курс.
— Изобель, Мистер Голд, — Хэмиш запнулся, — папа, просто доверьтесь мне.
Решено было ехать на лодке Хэмиша, а вторую можно будет отогнать позже. В любом случае придется отправить на остров группу для разминирования, и Хэмиш, как констебль, будет должен её сопровождать. Заодно и вернёт Финли его собственность. Чтобы та пережила бурю без потерь, моторку общими усилиями выволокли на берег.
Хэмиш уже собирался перевернуть её вверх днищем, и навалился на борт, чтобы осуществить своё намерение, но Голд остановил его: нужно было забрать оставленную под сиденьем карту. За оранжевой сумкой с пенопластовыми поясами, его рука наткнулась на что-то твердое. На ощупь предмет ничем не напоминал свёрнутую трубкой карту, но Голд всё-таки извлёк его на свет и… замер.
У него на ладони лежала кукла. Детская игрушка — пучок соломы облачённый в потёртую ткань. Только вот как она тут очутилась? Ведь это была его… Будто бы против воли Голд обернулся, словно за его спиной мог оказаться другой берег: взлетающие к небу свечи сосен, заросшие мерцающим разнотравьем поляны и возвышающаяся над кронами деревьев черная гора, курящаяся прозрачным дымом. Но нет, за ним были все те же скалы и бесплодная земля, не родившаяся ничего кроме чертополоха.
- Ну что, нашёл? - переспросил его Хэмиш.
- Нет, - Голд поспешно сунул куколку в карман пиджака. - Завалилась куда-то.
- Тогда едем без неё. Старика Финли я возьму на себя. Вода поднимается!
И вправду, ветер гнал воду к берегу, и она наступала, покрывая собой песок и прибрежные камни.
Стоило им отчалить, как дождь превратился в настоящий ливень. Моторку кидало то вверх, то вниз, вода стояла стеной, и карта, даже если бы нашлась, никак бы не помогла. Уже через десять минут пути Голд перестал отличать Север от Юга и Запад от Востока. Но Хэмиш не солгал, он действительно хорошо знал маршрут, и пока Голд и Изобель цеплялись друг за друга и пытались вычерпывать из лодки воду, уверенно вел их судно к пристани. На ней Голд ожидал увидеть Финли, в лучшем случае Макивера, но оказалось, что на берегу собралась целая толпа. Люди стояли под дождём, дожидаясь их возвращения. Конечно, дело тут в Хэмише, который за несколько лет, что служил здесь констеблем, успел сделаться своим почти для каждого жителя Лохду. При этой мысли Голд невольно испытал гордость за своего мальчика.
Вдруг из людской гущи вынырнула молодая светловолосая женщина, и с криком бросилась Хэмишу на шею. Она обнимала его, покрывала лицо Хэмиша поцелуями, говорила что-то, слышная им двоим. Алекс, догадался Голд. Александра Макклейн. Раньше он никогда не встречался с ней, хотя с её отцом ему иметь дела приходилось.
Голд невольно оглянулся на стоявшую рядом с ним Изобель. В наступившей темноте нельзя было разглядеть выражения её лица. Но он обхватил её за плечи, и отвел в сторону, к припаркованным на обочине машинам. Теперь, когда магия острова больше не оказывала на Голда своего влияния, искалеченную ногу, затёкшую во время их заплыва, свела болезненная судорога, так что он и сам бы не мог сказать, обнимал он девушку или опирался на неё.
- Зря я оставил свой автомобиль у отеля, - поговорил он тихо. - Можно было бы от всех сбежать. Я сейчас бы полцарства отдал бы за чашку чая. А ты?
Ответом был только дробный стук зубов, согревающие чары давно иссякли и промокшее насквозь пальто плохо защищало от ветра и холода.
- И что вы тут забились? - зычно окликнул их Макре, по своему обыкновеннию не пропускавший ни одного кипиша.
- Греемся, - выдавила из себя Изобель, но получилось так тихо и невнятно, что Маккре пришлось подойти поближе и переспросить: - Чего.
- Мисс Сазерленд промокла и устала, вот чего, - взял быка за рога Голд. - Отвезёте её домой, мистер Маккре?
- Само собой! - Лахи-старший распахнул дверь своего грузовичка и широким жестом пригласил девушку сесть в кабину.
========== Сказка или быль ==========
Он проверил куклу всеми возможными способами: в ней не было ни следящих чар, ни тёмной магии (а в том, что магия, подбросившая ему оставшуюся далеко в прошлом игрушку тёмная, Голд не сомневался ни на секунду), ни воткнутых иголок… Что хотел сказать этим жестом хозяин магии, к которой изголодавшийся на местной скудной диете Тёмный так жадно присосался? Чем это было объявлением войны или предупреждением, мол, нечего соваться на чужую территорию?
Голд не знал, но на всякий случай сменил кровные чары на всех своих тайниках на другие, более сложносочинённые, и устроил грандиозную (себе в убыток!) распродажу оконных украшений по случаю грядущего Хэллоуина. Даже с Рори заключил небольшой контракт на их реализацию. На самом деле это была хитро устроенная система слежения за магическими выплесками, так что никакие изменения базового фона волшебства не должны были быть упущены. Ну и без волшебного мела, спрятанного во внутреннем кармане пиджака, Голд теперь не выходил, постоянно находясь в состоянии боевой готовности. Но под ложечкой сосало: может, обойдётся, не надо, пожалуйста… Голд не хотел вступать ни в какие магические противостояния, а сейчас это было особенно не ко времени. Если бы это было возможно, он бы просто взял вновь обретённого сына и уехал бы с ним отсюда подальше. В конце концов, именно этого и хотел когда-то Бейлфаер: их переселения в мир без магии, где у его отца не будет ни могущества Тёмного, ни голосов в голове. Но сейчас Бей не помнил ни их уговора, ни их общего прошлого и именно здесь, в Лохду был, кажется, по настоящему счастлив. Голд не помнил его таким с начала их повторного знакомства. Констебль Макбет и всегда казался довольным жизнью и своё место в ней Хэмиш определённо нашёл, но за этим иногда проглядывала какая-то тоска, которую только Тёмный со своим чутьём на несчастье и мог разглядеть. А, может быть, и сам Голд: бесприютность брошенного ребёнка, обида отвергнутого мужчины — всё это было слишком знакомо и ему. Как и та удивлённая радость, с какой Хэмиш принял весть о том, что Александра выбрала его. На этот раз она остановилась не в доме у отца, а прямо в участке и пообещала, что «больше никуда не денется».