На бельевой верёвке висели уже отпечатанные фото. Изобель сняла их с просушки и сложила в стопку… Что ж, сгодиться для большой истории, в которой будет много умолчаний. Но вряд ли кто-то из непосредственных участников событий захочет заполнить эти белые пятна.
Спустя пятнадцать минут Изобель спустилась на кухню, оставляя за собой мокрые следы босых ног… Мысли её бродили между Голдом (он же не уехал втихую ночью?), оладьями (возится с тестом было немного лень, но похвастаться своими кулинарными умениями хотелось) и французским омлетом… Однако кухонька встретила запахом пережаренных яиц и свистящим чайником. Голд, совершенно собранный и не сонный вошёл в минутой позже.
— Ты вообще спишь? — шутливо возмутилась она.
— Вообще сплю, — улыбнулся он. — Сегодня не хотелось.
— А у меня между прочим диван очень удобный, — сообщила Изобель заговорщицки.
— Я бы не хотел привыкать спать на твоём диване.
Она закрыла лицо руками, чувствуя внезапный жар в щеках:
— Тебе не придётся привыкать, — пробормотала она в ответ.
И Голд, игнорируя захлёбывающийся свистом чайник, подошёл к ней, клюнул губами в лоб, привлёк к себе.
— Я приготовил завтрак, — сообщил он.
— Ну вот, — судорожно вздохнула Изобель, — а я хотела принести тебе оладьи в постель.
— Я думаю, — как-то совершенно по-кошачьи мурлыкнул Голд, — в будущем тебе не раз представится подобная возможность.
Они снова не удержались от поцелуев, и когда наконец смогли оторваться друг от друга, вода в чайнике успела выкипеть больше чем наполовину.
— Так хорошо, что даже страшно, — сказала она, раскладывая по чашкам чайные пакетики.
Голд нахмурился:
— Тревожится по пустякам моя прерогатива. Ну, рассказывай, что не так.
Изобель на минуту отвернулась, чтобы расставить тарелки и водрузить на них куски остывшего омлета.
— Ну, — взглянула она на собственную порцию, — я даже не ожидала, что будет так… Мне хочется всё время держать тебя за руку… Но ведь так нельзя? Вся жизнь замрёт? И вдруг нам это надоест… — она взглянула на него вопросительно. Несмотря на бессонную ночь Голд вовсе не казался уставшим. Он был свежевыбрит, всегда бледное лицо наконец обветрилось, и уже ставшие привычными залегшие под глазами оливковые тени не были столь уж заметны. Словно он помолодел за ночь.
— Изобель… — сказал он, и от того как Голд произнёс её имя, что-то сладко сжалось в груди. — Возможно, когда-нибудь, нам это надоест… Но я уверен, что и тогда мы не надоедим друг другу. Ты-то мне точно никогда… И мы обязательно найдём, чем заняться вместе. Кстати, — ухмыльнулся он, — какие планы на сегодня?
Изобель отхлебнула чая.
— Сегодня… Как бы мне не не хотелось с тобой расставаться… Но мне нужно бы отвезти фото в Инвернесс, да и материал я вчера отослала, но хотелось бы обсудить его в редакции лично, — протянула она жалобно.
— Так зачем расставаться? — ухмылка Голда стала только шире. — Можешь взять меня с собой. Я подожду тебя в машине, а потом… У меня тоже есть кое-какие дела. Ну, если ты не хочешь…
— Хочу…
— Ну и отлично, — Голд просто искрился нерастраченной энергией. — Мне только нужно заехать в Ломбард, привести себя в порядок и надеть костюм соответствующий случаю. Ещё стоило бы разъяснить что-то Максвеллу… Через сорок минут у отеля? — спросил он, заливая в себя остатки чая.
— Твоё имя Флэш? — хихикнула Изобель. — Через час, ладно?
Спустя час Голд стоял у отеля, одной рукой удерживая рвущегося одновременно во все стороны Даза, а в другой вертя незнакомую Изобель трость с рукоятью в виде головы хищной птицы. Чёрное пальто было распахнуто и можно было разглядеть сияющий чистотой отглаженный костюм и фиолетовый полушёлковый шарф, призванный не сколько согревать, сколько создавать впечатление.
— Ты такой джентельмен, — проговорила Изобель, выходя из своего «седана». — Прямо метросексуал. — Она закусила губу в попытке удержать себя от очередного поцелуя и кивнула на трость. — Я думала, она тебе больше не нужна.
— Здесь нет, — кивнул он, — но в Инвернессе может пригодится. Надеюсь, ты не против ещё одного пассажира? Макивера я в участке не застал, а Хэмиш и Алекс всё ещё спят… Так что доверить им присматривать за Дазом не показалось мне хорошей идеей.
— Тебе не нужно об этом спрашивать! — Изобель с кокетливым возмущением ткнула Голда кулаком в грудь. — Только пусть занимает заднее сиденье.
— Разумеется, ради его же безопасности.
Они ехали молча, Изобель лишь иногда поглядывала на сидящего рядом Голда и в груди разливалось приятное тепло. Голд сказал накануне, что вчерашний день был лучшим в его жизни, но, кажется, и им предстояло ещё много счастливых дней… От этих размышлений Изобель отвлёк стон сидящего рядом мужчины.
— Нога? — поинтересовалась она, и не дождавшись ответа повернула голову. То, что она увидела, заставило её резко вдавить педаль тормоза. Глаза Голда закатились, точно в припадке, зубы были плотно сжаты, а из горла доносились какие-то невнятные звуки.
— Не тормози, — прорычал он сквозь зубы. — Пожалуйста… В Инвернессе магии нет и мне… Мне станет легче… Надо только пройти барьер…
Голд издал ещё один болезненный стон.- Пожалуйста, - взмолился он.
Даз спрыгнул с заднего сидения и теперь пытался протиснуться между передними и добраться до хозяина.
— Место, — скомандовала Изобель резко.
Она повернула ключ, снова заводя заглохший мотор. Следить за дорогой ей стоило больших усилий и издаваемые мужчиной звуки никак не способствовали сосредоточению. Наконец Голд затих и расслабленно откинулся на сиденье.
— Тебе стало лучше? — спросила она. — Эй? Ты говорил, тебе полегчает.
Не последовало никакого ответа, и Изобель замедлила седан и коснулась рукой мокрого от выступившего пота лба. Обычно, даже когда он после аварии лежал без сознания в подсобке Ломбарда, Голд отзывался на каждое её прикосновение. Но не сейчас. Пальцы Изобель скользнули по шее мужчины, нащупывая пульс. Жилка не билась…
Изобель бросила руль, и машина, потеряв управление, выехала на обочину.
========== Магия выписывает счёт ==========
Пульс не прощупывался. Изобель резко развернулась и остановила машину. Слёз не было, как и страха. В висках стучало: «Какая же я дура», «Надо было тормозить раньше», «Это ещё не конец». Изобель ухватилась за последнюю мысль, прильнула к приотрытому рту мужчины, выдыхая воздух и тут же судорожно отстранилась, перегнулась, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья — в тесном салоне машины первую помощь оказать нереально.
После она не могла ни вспомнить, ни рассказать, как ей удалось выташить Голда наружу. Даз заливался истеричным лаем, и Изобель сидела на земле, надавливая на область сердца. «Четыре, восемь, тридцать, » — бормотала она, отсчитывая ритм, и делала короткую передышку, в надежде, что этим заставит сердце мужчины работать. Она не знала, сколько раз это повторялось, и, услышав приближающийся шум мотора, не смогла прервать цикл. Потом рычание машины затихло и раздался недовольный оклик:
— Изобель, что тут у тебя случилось?
Она сбилась с ритма и обернулась. Нил — водитель автобуса — приближался к ней широким сердитым шагом.
— Ты мне всю дорогу перегородила! — возмутился было он, но увидев распростёртого на земле мистера Голда остановился и снял фуражку. — Скорую вызывать?
— К-кажется, уже поздно, — Изобель с трудом выговаривала слова.
Нил молча отстранил её, опустился на асфальт, приложил ухо к губам лежащего без сознания мужчины.