— Надеюсь, мы не ошиблись.
Голд с некоторой торопливостью взял у неё из рук листы, разложил их перед собой, потом несколько раз поменял их местами.
— Ерунда какая-то, — пробормотал маг. — Хотя… Изобель, посмотри, — он указал на смешно съёжившуюся в правом верхнем углу листа человеческую фигурку. — Это ичфти?
Девушка порылась у себя в папке и перевела взгляд на листы.
— Да, кажется, не очень аккуратно написанный. Только у него есть второе значение.
— Поражающий сам себя, — закончили Изобель и Голд хором. — Обращённый к земле.
Голд благоговейно, кончиками пальцев провёл по фотографиям, продвигаясь сверху вниз.
— Вот оно, — выдохнул он наконец и оглядел всю компанию взволнованным взглядом. — Слова силы.
— А вот и кофе с сыром подоспели! — торжественно провозгласила Агнес, подошедшая ко столику со вторым подносом. — Только вы бумаги свои уберите, а то заляпаете всё.
— Мы, наверное, поедим в другой раз, — улыбнулся Хэмиш вымучено.
— Почему же, — возразил ТиВи Джон. — Сворачивайте свою канцелярию, — обратился он к Голду и Изобель. — Перекусим.
Распечатки были спрятаны в скоросшиватель, папка уложена в рюкзак, а на стол были водружены блюда с поджаристым, ароматным и сочащимся жиром сыром.
— Это просто безответственно, — проговорил Хэмиш. — Мы все тут, может быть, подвергаемся смертельной опасности, а вы думаете о том как выпить и закусить.
— Ну, по крайней мере, я ей не подвергаюсь, — заметил ТиВи Джон, нацепив на кончик вилки поджаристый сырный кусочек. — Помадой не пахнет. — Он отправил сыр к себе в рот, прожевал его и продолжил. — Да и ни у кого из присутствующих ангела смерти за плечами не видно.
— Это очень утешает, — проворчал Хэмиш.
— Мистер Макивер прав, — согласился Голд. — Если за две недели, что мы бились над этой загадкой, изменений почти не произошло, то от того, что мы перекусим перед сложным магическим ритуалом беды не будет. Тем более силы нам понадобятся.
— Жвучит ражумно, — подтвердила Изобель с набитым ртом.
Хэмиш вздохнул:
— Напомните мне, почему мы вообще решили собраться здесь, а не в Ломбарде.
— Чтобы не вызвать подозрений, — сказал ТиВи Джон. — лучше быть на виду.
— Там слишком фонит магией от моей коллекции артефактов, — вставил Голд.
— И потом, — Алекс от души приложилась к своему бокалу, — дома такого пива нам никто не нальёт. Да что там, и в Лондоне ещё поискать надо…
— М-да… — Протянул Хэмиш. — С кем я связался. Безответственные люди.
***
По дороге к пещере Хэмиш подошёл к отцу.
— Ну как? — спросил он.
— Во всяком случае я ещё не очешуел, — ответил Голд негромко. — Желания кого-то убить тоже не посещают.
— Но…
— Почему ты думаешь, что должно быть «но», сынок?
Хэмиш скорчил рожу.
— Да потому, что если кто-то начинает говорить с «во всяком случае» и «ещё», то потом обязательно должно последовать «но». Всё-таки я не первый год в полиции.
— Теперь тебя не проведёшь, — усмехнулся Голд. — Ты прав. Но я всё меньше и меньше контролирую магию. Мне даже пришлось попросить Джона отдать мне приказ её не применять, хотя в данной ситуации быть связанным подобным не очень безопасно. Но выхода нет. Потому что это происходит… Просто непроизвольно. Я не сплю. Почти не чувствую вкуса пищи… Вернее… чувствую его не так… И я совершенно случайно оживил чайник и чашки… Такого со мной даже в Зачарованном лесу не случалось.
— И что они теперь… — поперхнулся Хэмиш.
— Ну не то чтобы из них получились рационально мыслящие личности, — пожал плечами маг— Скорее просто интерактивные игрушки для Даза. По счастью, я вернул их в изначальное состояние прежде, чем он успел поранится. Но беда в том, что я даже не сразу обнаружил, что с ними что-то не так. Мне тут Рори часы принёс в починку, так страшно было браться. Вдруг позднее и в них обнаружатся какие-то волшебные свойства?
========== Скунский камень ==========
На небе собирались свинцовые тучи, но это не казалось Голду дурным знаком. Не это, не это. Дурным знаком ему казалась наполнявшая его щемящая нежность. Его сын казался таким счастливым, и кажется, Бею удалось то, что самому Голду на протяжении всех его жизней давалось так трудно. Он обрёл самого себя, так полно, как это вообще возможно. И если путь к этому лежал через волшебный боб, проклятый остров и годы сиротства, то… Возможно, это стоило раскаяния, но не сожалений.
Даз бегал кругами в высокой жёсткой траве и со звонким тявканьем прижимая голову к земле возвращался к спутникам, чаще всего к Изобель: он уже успел усвоить, что его хозяин довольно тяжёл на подъём. Девушка, смеясь, склонялась над пёсиком и выбирала из его жёсткой шёрстки головы чертополоха, оборачивалась на отставшего от группы Голда и замедляла шаг, в ожидании, что он её нагонит. Голд улыбался ей и махал рукой, мол, не обращай на меня внимания. И дело было не в том, что негнущиеся резиновые сапоги замедляли ход. Он знал, что если они пойдут рядом, Изобель угадает его настроение, и заразится от него этой нежностью и тоской. А они не к добру. Ей не обязательно знать, что счастье — это мгновение, что верить ему нельзя. И сейчас, когда они подошли так близко к ответам, Голду всё сильнее казалось, что эти ответы ему не понравятся. Не предвидение, предчувствие. Или скорее неверие в своё счастье? Много ли он его видел. И разве — заслужил?
Уже у водопада он наконец нагнал остальных, и Изобель взяла его за руку — ему хватило нескольких недель, чтобы привыкнуть к тому, что ей так же необходимо касаться его, как ему — её. Голд опустил глаза.
— Ну, что, ты боишься? — спросила его девушка.
Голд усмехнулся:
— Сейчас ты скажешь, чтобы я не боялся и пообещаешь, что всё будет хорошо.
Изобель склонила голову:
— Нет. Я всего лишь хотела предложить тебе побояться вместе. Это лучше чем в одиночку. — Она крепче сжала его пальцы. — Думаешь, мне не страшно потерять тебя?
— Нам всем страшно, — подал голос Хэмиш. — Пап, я не затем столько лет ждал, когда ты меня отыщешь, чтобы нам потерятся снова.
— Дети переживают своих родителей — это нормальный ход жизни, — криво улыбнулся Голд. — Вот если наоборот, тогда это действительно можно назвать трагедией.
— Мы что, так и будем здесь стоять и выяснять отношения? — вернул всех к реальности МакИвер. — Или всё-таки зайдём?
— Даже не знаю, — протянул Хэмиш и первым ступил за завесу водопада.
За ним последовали и остальные.
В полумраке пещеры ничто не изменилось, только холод чувствовался острее. Даже Голд, несмотря на недавно вернувшуюся к нему неуязвимость, ощутил как по телу пробежал озноб.
МакИвер и Хэмиш достали камень и поставили его на возвышение.
— Можно начинать? — спросил МакИвер с завидной невозмутимостью.
— Нет, — покачал головой Голд. — Надо подождать, когда камень обсохнет. Или обсушить его самим.
Он достал из кармана носовой платок и в установившейся благовейной тишине несколько раз обтёр Камень. Когда наконец платок стал совершенно мокр, а Камень относительно сух, МакИвер снова заговорил:
— Ну, что, пора читать ваше заклинание? Слова жизни?
— Пора, — согласился Голд хрипло. — Только мы не сможем его прочесть. Ни я, ни Изобель, ни кто-либо ещё из присутствующих.
— Это почему? — в голосе МакИвера наконец прорезалась некоторая обеспокоенность.
— Египетские иероглифы расшифрованы, и мы можем понимать смысл написанного, — пояснил Голд. — Но никто не знает, как именно звучали слова жизни. Никакие самые продвинутые египтологи в этом нам не помогут.
— Что? — переспросил Хэмиш. — Ради чего тогда мы всё это затеяли? В чём подвох.
— Мы, — Голд вынул из кармана мел, — не можем произнести заклинание. Но мы можем его начертать.
— И это сработает?
Голд пожал плечами и встал на колени перед камнем. Ему не пришлось говорить Изобель, чтобы она дала ему фото, она сама вынула их из своей объёмистой сумки и протянула ему с ободряющей улыбкой. Он улыбнулся ей в ответ и, подождав, когда дрожь в пальцах уляжется, начертал первый знак.