Голд с трудом разлепил веки — перед глазами всё плыло, сел и тут же упал назад застонав от резкой боли.
— Что я вчера пил? — прохрипел он в пространство после того, как ему удалось вдохнуть немного воздуха.
— Ничего, — раздался где-то рядом голос Изобель. — У вас просто сотрясение мозга. И рёбра сломаны. Так что лучше лежите смирно.
Как оказалось, Голд был у себя в лавке. В больницу его перевозить не стали, доктор Браун заключил, что долгая перевозка по тряскому серпантину причинит пострадавшему куда больше вреда, и оставил вызвавшуюся помочь Изобель дожидаться, когда пациент придёт в себя.
— Но тут у меня свой интерес, — улыбнулась Изобель, поправляя сбившуюся подушку. — У Джимми я уже взяла интервью, ещё и вас нужно опросить, как главного героя. Видите, как расцвела местная журналистика с вашим приездом. Раньше и не знали, чем полосы заполнять, а теперь… Возможно, этот материал и в Инвернесс удастся продвинуть.
— Сомневаюсь, — еле слышно произнёс Голд. Теперь, когда он сознание к нему окончательно вернулось, боль овладела им в полной мере: каждый вздох давался с трудом, болели рёбра и грудь, да и нога затекла и ныла так, словно он сломал её заново. Конечно, он мог бы попробовать исцелить себя с помощью магии, но для этого ему следовало хотя бы немного сосредоточиться — на одной мысли, эмоции, желании. Однако царивший в его больной голове кавардак не давал такой возможности.
— Зря сомневаетесь, — возразила Изобель задорно.
— Подумаешь, новость, — прошелестел Голд, стараясь глубоко не вдыхать. — Пьяный сел за руль и по глупости сбил калеку.
Лицо Изобель омрачилось.
— Вы же ничего не знаете! — всплеснула она руками. — Это не просто какие-то пьянчуги! Эти двое сбежали из тюрьмы, из Глазго. Преступники-рецидивисты, вся полиция сбилась с ног, их разыскивая, и только Хэмиш смог задержать их. Да ещё и раскрыл преступление, которое они совершили шесть лет назад, представляете?
Голд прикрыл глаза, пытаясь переварить новую информацию. Её было слишком много, и осмыслить её никак не получалось. Хэмиш — Бей — Джок — сияющая синевой воронка портала.
— А что с Джоком?
— С ним всё в порядке, — заверила Изобель, и Голд снова провалился в сон.
***
Спустя несколько дней, благодаря чудодейственным лекарствам доктора Брауна и собственной магии, Голд вполне пришёл в себя. По крайней мере дурнота и боль в рёбрах прошли почти совершенно, разве что нога болела больше обычного — лечить старый перелом Голд не хотел по своим причинам. Но тем не менее, в Лохду он ещё числился больным и не слишком оспаривал этот статус. Рассказывать всем про магию Тёмного ему было не с руки, особенно после того, как Голд выяснил, что своенравная судьба вывела его прямо к сыну. Бей всегда хотел, чтобы отец избавился от магии. Конечно, он не собирался скрывать от сына то, что частично сумел сохранить её и в этом мире, но начинать воссоединение в любом случае следовало не с этого.
Так что в город, оправдываясь повреждённым здоровьем, мистер Голд пока не выходил, может быть, полуосознано оттягивая разговор с Хэм… Бейлфаером. Но его уединение в лавке постоянно прерывали встревоженные горожане. Рори, до того относившийся к конкуренту крайне насторожено, заявился с корзиной еды: «Это вам за нашего Джока», Эсмэ принесла собственноручно связанных шарф, а Лахи-старший смазал все дверные петли: «Чтоб вашу крякнутую голову этот скрип не раздражал». Заезжала Изобель, и вот только Хэмиш не появлялся. По всей видимости, это могло обозначать только одно: констебль всё помнит, и в критической ситуации не хочет видеть отца.
Голд так увлёкся обдумыванием этого печального предположения, что не сразу заметил, как в лавку вошли. Смазывая петли, МакКрэ заодно снял и колокольчик, и дверь теперь открывалась абсолютно бесшумно. О присутствии посетителей дали знать другие звуки: собачье повизгивание и негромкий разговор.
— Ну же, Хэмиш, — шептал очень знакомый женский голос. — Ты же сам решил.
— Решил, а теперь не знаю, будет ли он рад.
— Если будет не рад, я его к себе заберу. Мой коттедж попросторней лавки…
— Если бы я лучше следил за малышом Джоком, Голд бы был в полном порядке…
Голд откинул занавеску и увидел Хэмиша и Изобель. У ног Изобель сидел малыш Джок, а Хэмиш держал в руках маленького белого щенка той же породы.
— Кхм, — откашлялся Хэмиш. — В благодарность за спасение Джока я хочу вам подарить этого Джока… То есть вестхайлендского терьера. А то мой-то в вас души не чает, а своего у вас нет. Как ваш малыш подрастёт, они вместе играть будут.
Голд молчал, растроганный и поражённый.
— Или вы не рады? — Нахмурился Хэмиш.
— Рад, рад, спасибо, — Голд протянул руки за живым подарком. — Очень рад.
========== Что-то должно случиться ==========
Комментарий к Что-то должно случиться
Внезапно маленькая глава с точки зрения щенка)
В тот день Голд так ничего и не сказал Хэмишу: момент был неподходящий. Следующий день был слишком занят перестановкой: новому жильцу нужно было создать подходящие условия… Малыш Даз — так было решено назвать щенка, оказался весьма непоседлив и его следовало защитить от воздействия магических артефактов, которыми под завязку была набита лавка. Хотя предосторожности были почти что излишними, Даз, даром что малыш, магию чуял.
Голд и сам понимал, что тянет время.
— Что, Даз, — сказал Голд щенку на утро третьего дня, когда проворочавшись до пяти утра в попытках заснуть, встал с кушетки. — поедем в участок? Откладывать больше нельзя, как ты думаешь?
Щенок зевнул в своей корзине, поднялся на ножки и засучил хвостиком. «Мы пойдём гулять?» — вопрошал весь его вид. Что-что, а от прогулок малыш Даз никогда не отказывался, тем более его хозяин был не очень-то щедр на подобные предложения. Щенок, споткнувшись, перешагнул через невысокий бортик и поспешил заняться любимым делом — путаться под ногами у хозяина. Нырять в трубу штанины — исключительно с целью помочь хозяину переодеться; обнюхивать скинутые носки и недовольно фыркать на свежие, резко пахнущие стиральным порошком — что у людей за дурацкая манера маскировать собственный запах такими вещами?; кусать прислонённую к раковине трость, пока Голд чистит зубы и бреется, трясти головой, стряхивая попадающие на неё капли и хлопья пушистой пены. А когда хозяин наконец застегнулся на все пуговицы — как же долго! — и взял в руки ключи от кадилака, Даз сразу понял, что путь предстоит длинный, первый бросился к автомобилю и поспешил пометить его переднее колесо, чтобы все знали, чьё это имущество.
— Даз, — произнёс хозяин с укоряющей интонацией (неужели хотел пометить сам?), но больше ничего говорить не стал, открыл заднюю дверцу, положил на заднее сиденье плед, а поверх пледа и самого Даза.
Хозяин уселся за руль и автомобиль, зарычав, тронулся с места. Даз тоже зарычал и зарылся носом в плед, чтобы хоть немного заглушить механические запахи салона.
Когда они приехали, хозяин выпустил Даза на волю, но он никуда бежать не стал. В этой части Лохду он чувствовал себя не так уверенно, как у уже ставшего почти родным магазина.
— Голд, рано вы сегодня! — раздался знакомый голос и Даз приветственно тявкнул. Это была Изобель. Когда Даза увозили от мамы, она держала его на руках всю дорогу до Лохду и кормила вкусненьким. Тот день, конечно, не был самым счастливым в его щенячьей жизни, но девушка была подходящая. Так что Даз перестал жаться к знакомым брюкам и сделал пару шагов вперёд: вдруг у Изобель и сейчас есть вкусненькое в запасе.
Изобель опустилась на корточки и потрепала щенка меж ушей.
— Прости, малыш. Сегодня у меня ничего нет.
Даз понимающе вздохнул и лизнул девушку в пустую ладонь, а хозяин вмешался в разговор:
— И хорошо! Первые два дня Даз сильно чесался. Подозреваю, что у него может быть аллергия на ваши лакомства.
Изобель задрала вверх голову: