— Антон, а ты? Как же ты?
Пока внешний шлюз открыт, внутренний останется заблокированным. Конечно, можно вывести шлюпку и пристыковать к корпусу «Паннонии», а пилот поднимется по шахте аварийного выхода. Но для этого нужно время. «До взрыва осталось 524 сек.»
— Стартуй немедленно!
— Я буду ждать снаружи. Поднимайся по аварийке!
— Не успею.
— Успеешь!
Давид потянул рычаг дросселя. Машина вздрогнула, оторвала лапы-опоры от пола. Чёрный, усеянный точками звёзд прямоугольник мягко поплыл навстречу.
Глава 2. Русана
Прыгать сквозь гиперпространство Русана не любила. Знала, что некоторые ловят от этого кайф, а после пытаются красочно описать пережитые ощущения. Но нейрофизиологи давно доказали, что все эти «фейерверки» существуют лишь в мозгу тех, кто их видит. Одна из особенностей восприятия эффекта трансляции информационной психоматрицы. Её собственный мозг такой «особенностью» не обладал, а несколько секунд обморока — это вовсе не кайф. Терять сознание, пусть и ненадолго, Орелик не любила. Когда-то пришлось испытать, и воспоминания остались весьма неприятные.
Первый раз это случилось ещё в школе, в десятом классе. Тогда она увлекалась скалолазанием. Юношеский азарт и бесшабашность: полезла на спор по отвесной трёхсотметровой стене без страховки и не рассчитала силы, сорвалась почти из-под самого карниза. Внизу были каменные плиты, присыпанные щебнем. Поэтому, когда пальцы соскользнули с едва ощутимого выступа, и гравитация рванула тело вниз, она сразу поняла, что разобьётся насмерть. Хорошо, не запаниковала, постаралась сгруппироваться, уберечь голову. Рядом ребята с флаером, до ближайшего посёлка десять минут лёта, прорвёмся! Потом был удар, расшибающий тело в лепёшку, и чернота. Обошлось, если не считать трёх месяцев сначала в реанимационной кювете, а затем на больничной койке. Родители потребовали, чтобы со скалами было покончено. Русана признала, что у них есть основание для недовольства, и уступила. Занялась дайвингом.
Второй раз случилось во время учёбы в Университете Кибернетики. На каникулы они с друзьями отправились к Аквитании, понырять в Изумрудном Море. И надо же, датчик кислородного баллона отказал именно в её акваланге! Поняла это Русана слишком поздно, когда дышать стало нечем. На поверхность-то она вынырнула самостоятельно, но без тошнотворной черноты опять не обошлось.
Третий раз был самым дурацким: в Академии Космофлота, незадолго до выпуска. Субботним вечером, в поселковом баре. Подогретая аперитивом Русана поддалась на провокационные выходки Виолетты Крамных из группы планетологов, затеяла драку, и её банальным образом «вырубили». Самое обидное — повод был, смешнее не придумаешь! Русане нравились исключительно парни, томные вздохи одногруппницы Хельги Мюллер её просто забавляли. Однако у Виолетты с чувством юмора было туго, и ревностью к «сопернице» она воспылала всерьёз. По-хорошему следовало посмеяться над довольно гнусными эпитетами планетолога, но аперитив сделал своё дело. Драться Орелик умела лишь в пределах обязательной физподготовки, в то время как маленькая, щуплая Крамных оказалась мастером кик-бокса. Вывихнутая челюсть и три сломанных зуба — мелочи. Гораздо хуже было сознавать, что ты валялась, распластанная на полу бесчувственной тушей, под снисходительными взглядами знакомых парней и девчонок.
Спустя две недели после инцидента фрегат «Ганза» нёс курсантов в первый учебный гиперсвет. Когда знакомо потемнело в глазах, и пол под ногами исчез, Орелик поняла, что ловить кайф от Прыжка не для неё, что это станет ложкой дёгтя в будущей работе.
Зато всё остальное оказалось настоящей бочкой мёда! Служба в косморазведке Русане нравилась. Нет, «нравилась» — неподходящее слово. Она была счастлива, что избрала именно эту профессию. Новенькая, только что со стапелей «Паннония» была сделана безукоризненно, тщательно подогнана вплоть до каждого винтика, нейрончика и рецептора. И так же тщательно подобран и притёрт экипаж — департамент персонала свою работу знает. Психологическая несовместимость, эта главная опасность, подстерегающая каждый изолированной коллектив, в разведке абсолютно недопустима. Из-за неё отличные профессионалы месяцами, а то и годами просиживали в резерве.
Экипаж «Паннонии» начали формировать ещё в Академии. Добавили лишь тех, кто по должности обязан иметь за плечами опыт межзвёздных полётов: командира и навигатора. Не только профессионалов, а людей, способных мгновенно «врасти» в молодой коллектив. Каждый по-своему. Первый благодаря редкому сочетанию обаяния и авторитета, второй — из-за мягкости и уступчивости, уравновешивающей лидерские амбиции пилота.
Экипаж подобрали удачно. Не удивительно, что после первой же экспедиции Орелик, Пелех и Торрес решили создать пробную семью. Антон и Русана познакомилась ещё во время учёбы, поэкспериментировали с различными типами отношений, остались довольны результатом. Но для построения семьи двоих мало, очень неустойчивая фигура получается, в отличие от треугольника. Человеческая личность — штука сложная и непредсказуемая. Даже между ценящими и любящими друг друга людьми неизбежны недоразумения и конфликты. Тут и нужен третий, равно близкий обоим. Чтобы объяснить, помирить, стать буфером при необходимости. Парную семью человечество притащило из далёких смутных времён, когда супругов удерживала не столько эмоциональная связь, сколько экономические, финансовые, правовые, кастовые, религиозные, морально-этические узы. Когда этот хлам распался, стала очевидна её несостоятельность. А когда гендер вступающих в брак перестал играть роль, и биологическое обоснование этой конструкции рухнуло. Фактически, парная семья умерла в начале тысячелетия. Всё последующее было агонией, судорожными попытками реанимировать труп и постепенным погружением общества в хаос поверхностных связей, отчуждённость индивидуумов, эмоциональную неудовлетворённость и хронический стресс, то и дело вызывающий эпидемии суицида. К счастью, катастрофу удалось предотвратить. Гендерная психология вовремя подсказала простое элегантное решение, устроившее если не всех, то подавляющее большинство. Парные семьи ещё существовали, но постепенно превращались во что-то вроде раритета.
Серхио Торрес, закончивший Академию годом раньше и сидевший в резерве, подошёл на роль третьего члена семьи идеально. Ребята считали, что два года — достаточный срок для пробы, и пора сменить статус отношений на постоянный. То бишь, подавать заявку в Демографический Комитет на зачатие первенца. Русана пока не определилась окончательно. Именно об этом она и думала, ожидая Прыжок.
Знакомо потемнело в глазах, подошвы и ладони мгновенно перестали ощущать опору. Как тогда, на скале…
* * *
В этот раз что-то было не так, неправильно. Вкус крови во рту и боль в мышцах, как будто в самом деле расшиблась. Непроизвольно застонав, Русана приоткрыла глаза.
Она действительно падала! Летела вниз головой в открытый космос. Сердце панически дёрнулось, судорожный вопль рванулся из гортани… Сдержалась. Лишь мёртвой хваткой вцепилась в подлокотники.
Подлокотники? Глаза зафиксировали быстро уплывающие назад створки шлюза, панель управления, лобовой иллюминатор шлюпки, щиток гермошлема. Это полёт, а не падение! Морщась от боли, она повернула голову. Слева, уцепившись в штурвал, сидел Ароян. Почему он? В памяти тут же вспыхнули строки Устава: «Навигатор никогда, ни при каких обстоятельствах не может покинуть корабль в системе, не имеющей якорной станции». Что случилось? Прыжок не удался, они вернулись? Но где тогда орбитальные доки? Где сама Европа? Почему шлюпку ведёт Ароян, а не Антон? И где он, кстати? Где все остальные? А как она здесь очутилась? Почему ничего не помнит? И почему, чёрт возьми, во рту кровь и всё тело ноет?!
Вопросов было много. Орелик скомпоновала их в один:
— Дад, что случилось?
Навигатор быстро взглянул на неё, переспросил обрадовано: