— Он тебе сам это сказал? По секрету?
— Не мне, своей женщине. Только что, пока ты дрочил, на них глядя!
Гилден презрительно скривил губы.
— А, своей шлюшке! Не принимай всерьёз. Я тоже девкам много наговорить могу, пока их на трах уламываю.
Эвелин смерила бортинженера взглядом. Рожа у Гилдена расплывалась в похабной улыбке и оттого расплющенный нос его стал походить на свиное рыло. И этот подонок смеет рассуждать о «грязных извращенцах»?
— Ароян — не ты! Он сделан совсем из другого теста, гораздо более качественного! Мы ошиблись, не хотели замечать очевидного. Ему незачем возвращаться на Новую Европу. И уж абсолютно незачем лететь на Остин. Всё, что нужно человеку, он нашёл на этой планете.
Теперь и Маккейн заинтересованно повернула голову. Слэйн недоуменно потёр гладко выбритый череп. Спросил:
— Что же такого он здесь нашёл?
— То, что ищет для себя любой человек. Счастье!
— В этой дыре? — протянул Гилден пренебрежительно. Но остальные его иронию не поддержали.
— И он прекрасно понимает, что увезти своё счастье с собой не может, — добавила Эвелин.
Гилден хотел сказать ещё какую-нибудь мерзость, но, разглядев выражение лиц Маккейн и Слэйна, промолчал. Вместо этого отвернулся к экрану.
— Но тогда получается, Ароян… — начала Вонда.
— …вовсе нам не союзник! — докончил её мысль Слэйн. — Наоборот! Он мог наговорить этим ртаари об Империи что угодно.
— Если эти ртаари вообще существуют, — хмыкнула Маккейн. Скомандовала: — Альф, вызывай срочно Свена. Ему будет интересно послушать нашего «робинзона».
В том, что бывший разведчик-навигатор Новой Европы предал человечество, не усомнился никто. Разногласия возникли лишь в вопросе, что заставило его так поступить. Женщины дружно настаивали, что всему причиной любовь. У мужчин спектр мнений оказался более обширным. «Гипноз или какое-то зомбирование, типа «вуду»», — от Когана. «Психическое расстройство, развившееся на фоне длительного пребывания в инопланетном сообществе», — от Вардемана. Примерно то же, но с «резким прекращением гиперпрыжков без поддержки профессионального психоаналитика» в качестве причины болезни, — от Уитли. «Паталогическая неприязнь к Империи и всему, что от неё исходит», — от Слэйна. Ну а Гилден в своих высказываниях «грязного извращенца» просто заменил «подлым извращенцем».
Командир свою точку зрения озвучивать не спешил, лишь констатировал, что задача экспедиции усложнилась на порядок. Дальнейшие попытки действовать через посредника становились бесперспективными и даже вредными. Вдобавок выяснилось, что контакты того с правителями острова на самом деле были отнюдь не регулярными и инициировались исключительно ртаари.
Часть экипажа вообще сомневалась в существовании этих загадочных созданий. Небесный дворец выглядел какой-то бессмыслицей. В качестве культового сооружения его ещё можно было представить, но вряд ли кто-то обитал в куполе без окон и дверей. Отчёт Вонды о попытке исследовать эту штуку с воздуха породил столько вопросов, что Диллард предпочёл отложить его в сторону. Разобраться с наскока здесь явно не получалось, а соваться к главной святыне аборигенов с лазерными бурами, инфразвуковыми локаторами и гамма-излучателями было пока несвоевременным. После встречи с инопланетным разумом любая гипотеза не казалась чересчур смелой. Например, такая: золотой купол — артефакт, оставленный давно исчезнувшей цивилизацией, а дикари превратили его в объект поклонения, населили мифическими «ртаари». Тогда обитатели ц’Аэра, включая Арояна, — это то ли жрецы, говорящие от имени божеств, то ли прислужники, обеспечивающие проведение праздничных церемоний. Истинные же правители острова живут в разбросанных по острову «тирчах», и слыхом не слыхивали о том, что «божества» решили лично спуститься со звёзд. Такое предположение было тем более правдоподобным, что ни один гонец не выезжал из «столицы» со дня прибытия туда людей. Других же способов передачи сообщений у дикарей, естественно, не было.
На что рассчитывал Ароян, затевая всю эту ложь? Он ведь должен был понимать, что водить разведчиков за нос не удастся до бесконечности. Что «Серебряный Ястреб» никуда не денется, пока не будут получены необходимые результаты, и «закрыть» планету, населённую разумными существами, уже невозможно. Наверное, впрямь, росс был сумасшедшим или влюблённым.
Гилден предлагал с ним больше не церемониться. Хорошенько взять в оборот, при необходимости выбить всю правду о туземцах. Конечно, это было неприемлемо по причинам вполне объективным, никак с гуманизмом и великодушием не связанными. Кхиры приняли Арояна в своё племя. Значит, любое применённое к нему насилие могло быть расценено как враждебное действие со стороны пришельцев. Диллард старался избежать конфронтации всеми способами, поэтому решил оставить «робинзона» в покое.
Пока что.
Глава 5. Щелчок по носу
Посёлок они выбирали наугад, лишь бы соответствовал двум условиям. Первое: подальше от серединной долины. Второе: однозначно не годился Джасжарахо, с которого росс когда-то начинал знакомство с аборигенами и где у него наверняка были приятели.
Кхарит вытянулся в юго-восточной части архипелага на пятьсот миль в длину и почти четыреста в ширину. С юга его обрамляли несколько малых и совсем микроскопических островков, скорее смахивающих на торчащие из воды горы. Дальше простирался океан до самого полярного материка. С востока, запада и севера соседствовали другие крупные острова. Самым узким был западный пролив — около ста миль там, где из скошенной трапеции Кхарита далеко выступал остроносый скалистый мыс. Места эти выглядели неприступными как с моря, так и с суши, и тирч, приткнувшийся к горному хребту, проходившему по «шву» между полуостровом и основной часть Кхарита, казался достаточно изолированным. Его и выбрали на роль сцены для «второго пришествия».
Когана на высадку Диллард не взял, назначил «дежурить» в столице. Не взял и Гилдена, оставив вахтенным. Мероприятие предстояло ответственное, эти двое могли помешать: один неуместной щепетильностью, второй — столь же неуместной бесцеремонностью. Диллард предпочёл идти на контакт вчетвером, тем же составом, что и в первый раз.
Посёлок лежал в седловине между двумя большими холмами, поросшими редкими низенькими деревьями. Нарисованная Арояном карта сообщала его название — Кахстиро. На востоке холмы расступались, открывая постепенно расширяющийся проход. Там бурели огородики туземцев и тянулась в глубь острова неестественно ровная, выложенная брусчаткой дорога. На западе сразу за крайними домишками холмы почти сходились, врастая в подошву горного хребта. Хребет поднимался ступенями-террасами, чередуя отвесные скалы и зеленеющие травой и кустарником пологие склоны.
Маккейн сделала круг над посёлком. Высота была достаточной, чтобы машина осталась незамеченной. Зашли с востока, со стороныподнимающегося солнца. Сцена для второго действия спектакля была также вполне достойна.
Садиться Диллард решил в центре посёлка, прямо на площадку перед большим домом. Эвелин невольно залюбовалась картиной, проплывающей под днищем шлюпки. Тирч кхиров выглядел словно игрушка. Аккуратно возделанные поля, строеньица, подогнанные брёвнышко к брёвнышку, чистенькие улочки. А уж над главным своим жилищем, «муравейником», аборигены потрудились с особой любовью и прилежанием. Всё яркое, блестящее и вместе с тем не крикливо-пёстрое. Эфемерно-узорчатое и одновременно прочное, удовлетворяющее любым требованиям сопромата. Утончённо-вычурное и при этом удобное в использовании, функциональное. Кэри прикинула, — сколько же времени было потрачено, чтобы достигнуть такой гармонии, пользуясь примитивными инструментами, не зная стали? Да, на Шакхе умели жить неторопливо. Теперь она в полной мере осознала смысл этой фразы, не раз обронённой «робинзоном». Цивилизация кхиров игнорировала прогресс. Она никуда не двигалась, завязнув в бронзовом веке. Её следовало подтолкнуть.
Огороды уже почти опустели, лишь несколько рабов возились, обрывая и укладывая в корзины какие-то овощи. Шлюпка пронеслась над ними, затем над мастерскими, над хранилищами-кладовыми. Вонда могла бы так же молниеносно бросить машину на землю, затормозив у самой поверхности, — пилотом она была лихим, но умелым, других в Имперский Флот не брали. Однако командир хотел «явить себя» дикарям несколько по-иному.