Я глубоко вдохнула – и тут же ощутила теплый, влажноватый запах свежевыпеченного хлеба. Хлеба, которого еще не испекла. Прищурившись, я с подозрением взглянула на принесенные матерью бумажные пакеты.
«Пекарня Марджи. Свежий домашний хлеб».
– Но наши клиенты любят именно мой хлеб, – возмутилась я. – И вы не смеете его подменять. Или заменять меня Марджи.
– Мы вовсе тебя не заменяем… – пробормотал отец.
Раздраженно фыркнув, я хлопнула ложкой по бедру. Последнее я вовсе не хотела произносить вслух.
Мама тут же кинулась ко мне.
– Ничего подобного, Эйми. С Марджи мы договорились, потому что думали, что тебе понадобится небольшой перерыв.
– Мне не нужно никаких перерывов.
Но мама решительно сжала губы, и я лишь жалобно спросила:
– И долго она здесь будет?
Они снова переглянулись, и мать, поглаживая мою руку, ответила:
– Сколько тебе понадобится.
– Нас тут ожидают кое-какие перемены… – проговорил отец.
– Не сейчас, Хью, – оборвала его мама.
– Какие еще перемены? – Я вопросительно взглянула на отца, но тот лишь поскреб пальцами щеку и уставился в пол. – Что вы мне не договариваете?
– Ничего, милая, – попыталась отмахнуться мать.
– Скажи ей, Кэти. Рано или поздно она все равно об этом узнает.
Родители вновь переглянулись.
– Мы с твоим папой решили отойти от дел.
Я стиснула ладонью ложку.
– Как? Уже? – Я недовольно на них посмотрела. – Какого черта?! Почему именно сейчас? Я только что похоронила Джеймса. Я еще не готова выкупить «Козла». И я не сумею вести здесь дела в одиночку.
– Тебе и не придется, Эйми. Мы уже договорились продать ресторан, – сказал отец.
Ложка грохнула по столу.
– Что вы сделали?!
Простонав, мама с виноватой улыбкой посмотрела на меня.
– Сделка состоится через девяносто дней, – добавил папа.
Мама даже шлепнула себя ладонью по лбу:
– Хью!
– А что я сказал?
– А есть еще хоть что-то, чего ты не сказал? Мы же договорились обо всем рассказывать ей постепенно.
Я быстро переводила взгляд с одного родителя на другого, ожидая, когда кто-то из них в итоге признается, что это лишь шутка. Наконец оба они с виновато-озабоченными лицами снова посмотрели на меня.
– Но почему вы не обсудили это со мной? – возмутилась я.
Мама вздохнула.
– Ты же знаешь, наш бизнес уже довольно долго с трудом держался на плаву. Тут появился покупатель и предложил выкупить у нас ресторан. У него большие планы на это заведение.
– У меня тоже на него были большие планы. Почему же… Ч-черт! – Я с досадой потерла пальцами виски. – Почему вы не дали его выкупить мне?
– Чтобы ты потом разбиралась с нашими долгами? – Мама покачала головой. – Мы не могли так с тобою поступить.
– Неужели все было бы так плохо? Глядишь, я бы и справилась?
Тут же завертелись водоворотом мысли. У меня было совсем не много собственных сбережений, а единственный счет, которым владели мы с Джеймсом, использовался на выплаты по ипотеке и коммунальные расходы. Поступления от Джеймса на этот счет прекратились, едва он был объявлен погибшим. Все его средства с личных счетов перешли Томасу, который и передал их мне, вручив на похоронах брата чек. Но этот чек я никак не могла пустить в дело: я не считала эти деньги своими, чтобы на что-то их потратить.
Может, я могла бы перекредитоваться со своим домом? Или вообще продать его и на какое-то время снова съехаться с родителями?
– «Козел» слишком уж погряз в долгах, его практически невозможно удержать на плаву. – Отцовское признание моментально остановило кружение моих мыслей. Папа поник головой, глубоко вздохнул. Мне показалось, он просто расстроен, однако, когда отец поднял лицо, я поняла, что его мучает стыд. – Тебе, чтобы хотя бы просто печь хлеб, пришлось бы выскребать последние пенни на муку. Знаешь, меньше всего на свете нам с твоей матушкой хотелось бы узнать, что ты объявишь себя банкротом.
– Банкротом?! – изумилась я.
Мама кивнула, ее глаза заблестели от слез.
– Мы уже заложили и это здание, и наш дом, но так и не сумели свести концы с концами. К тому же задолжали некоторым нашим поставщикам. Они оказались достаточно великодушными людьми и не стали начислять нам проценты, но долг-то все равно остается долгом. Новый владелец ресторана согласился погасить наши долги, за исключением закладной суммы за дом.
– Я и понятия не имела, что все настолько плохо, – пробормотала я.
Отец приобнял маму.
– После того как через дорогу от нашего заведения построили торговый центр и открыли в нем два сетевых ресторана, мы потеряли почти всех наших клиентов.
– У меня уже были кое-какие соображения, как их вернуть обратно. Я собиралась расширить меню, привести в порядок зал, добавить живую музыку по вечерам в четверг и в субботу…
– У нас отцом тоже были кое-какие идеи, но всего этого все равно было недостаточно, чтобы развязаться с долгами и получить еще и какую-то прибыль.
Я невольно принялась теребить фартук. Нетрудно было догадаться, что упомянутый покупатель – какой-нибудь застройщик, собирающийся сравнять это здание с землей. Должен же быть какой-то способ сохранить нашего «Козла»! Хватит того, что я потеряла Джеймса – я не могу лишиться еще и этого. Столько воспоминаний у меня связано с этими стенами, столько всего переплелось с ароматами жарящейся с розмарином картошки или ирландской солонины под соусом Виски.
– Жаль, я не узнала об этом раньше. Может, я смогла бы что-то сделать.
– Да мы собирались тебе сказать, но… – Отец, замявшись, почесал голову. – Видишь ли, Джеймс ушел из жизни так неожиданно, и нам так и не удалось найти удачный момент, чтобы все тебе объяснить. Какие родители захотят взваливать на свое дитя такую-то ношу! Тебе и без того досталось… В общем…
Он окончательно смешался.
Я выпустила из рук передник, и, пытаясь погасить свой гнев, неторопливыми движениями разгладила измятую материю. Я испытывала раздражение и злость, причем ни на кого конкретно не направленные. И была совершенно опустошена.
– И чем мне, по-вашему, теперь заняться? Наш «Старый козел» – это все, к чему я могу приложить руки. – От страха перед неизвестностью у меня даже голос охрип.
Но мама бодро схватила меня за руки:
– А ты постарайся воспринять это как новую интересную возможность. Ты же можешь начать заниматься чем-то совершенно другим.
– Например? – Я резко отняла от нее руки и сорвала с себя фартук. Новость наконец полностью дошла до моего сознания.
Мама украдкой взглянула на отца.
– Ну, мы с твоим папой считаем, что сейчас у тебя, как никогда, удачный момент выяснить для себя самой, на что ты способна и чего хочешь добиться в жизни.
Я вытаращила на них глаза.
– Что значит «сейчас, как никогда»? Это потому что продали «Козла»? Или потому что умер Джеймс?
Отец тихонько кашлянул.
– И то, и другое.
Я гневно посмотрела на него.
– Вы с Джеймсом были вместе аж… С восьми лет? Вы были просто неразлучны.
– Вы что, хотите обвинить меня в том, что я слишком зависела от Джеймса?
– Ну, не то чтобы зависела… – заколебался отец.
– Да, именно так, – просто ответила мама.
Я в недоумении уставилась на родителей.
– Послушай, Эйми, все мы очень тоскуем по Джеймсу. Мы с твоим отцом чувствуем себя так, будто потеряли сына. И тем не менее впервые в своей взрослой жизни ты остаешься предоставлена сама себе. У тебя есть и образование, и опыт, чтобы заняться именно тем, чем ты хочешь, ни на кого не оглядываясь. И если ты действительно хочешь держать свой ресторан – возьми и открой его.
Сейчас, едва успев переварить новость насчет продажи «Козла», я и помыслить не могла о том, чтобы начать свой ресторанный бизнес с нуля. Скомкав фартук, я швырнула его на кухонный стол. В воздух тут же взметнулось облако муки и белыми пушинками осело на пол.