— Наверное, я пойду и соберу вещи, — решился наконец Мэтью.
— Вы собрались в Лондон? — быстро спросила Рита. Кажется, излишне заинтересованно это прозвучало.
— Нет, наверное. Устроюсь в отеле, ведь еще почти две недели отпуска впереди.
— А как же Элен и друзья? — закинула удочку Рита.
— Элен… Ну, похоже, я ей не очень интересен, равно как и ее приятелям. Возрастная категория не та, эти люди привыкли решать проблемы просто: не задумываться о них, вот и все. — Мэтью еще раз окинул взглядом стол и душераздирающе вздохнул.
— Понятно. — Рита задумалась, но всего на минуточку. — Поужинаете со мной?
— Спасибо, не откажусь, — быстро согласился Мэтью.
К десерту Рита поняла, что счастлива! Счастлива и спокойна. Что-то такое основательное и успокоительное было в этом тихом ужине, в неспешном разговоре, в улыбке молодого мужчины… В самом этом мужчине. Забавно, но в Мэтью было какое-то удивительное сочетание физической молодости, свежести и здоровья и почти старческой взвешенности суждений, дипломатичности и умения понимать. Слушать и понимать. Вот у Дейка этого не было и нет. Он так и остался молодым, если так можно сказать. Скорей просто не выбрался из юношеского максимализма, и именно поэтому их брак тихо скончался, ведь Рита выросла. Или постарела.
Солнце мирно сползало в море, ужин подошел к концу, а вот разговор нет. Кажется, пора принимать решение.
— Мэтью, не сочтите меня навязчивой, но вам совсем не обязательно перебираться в отель.
— Что? — Он выглядел не просто удивленным, а ошарашенным.
Рита испугалась, что перегнула палку, что была слишком уж прямолинейной.
— Понимаете, я чувствую себя немного ответственной за дочь. Она притащила вас в гости, сама сбежала, поставила нас обоих в неудобное положение…
— Обоих? — совсем растерялся Мэтью. — Кажется, что это я — сплошная проблема и неудобство.
— Что вы, вы же не знали, что окажетесь у меня в гостях.
— Да уж, Элен предпочла об этом умолчать, говорила только о расчудесной вилле «Калифорния». Вы серьезно предлагаете мне свое гостеприимство? Мне казалось, что вы ждете не дождетесь, пока я каким-то чудом не исчезну, сопроводив сей фокус спецэффектами.
— Ваше ощущение нельзя назвать ошибочным, но мое мнение о вас изменилось.
Мэтью уже было открыл рот, чтобы спросить, что послужило причиной, но решил не будить лихо.
— Вы уверены? — Он выглядел как живое олицетворение пословицы про удар пыльным мешком по голове из-за угла.
— Не стоит настаивать на честном ответе. Примите как данность.
Мэтью помедлил, что-то обдумывая.
— Не могу сказать, что сильно против вашего предложения. Даже очень за. И компенсирую половину расходов.
— Ах, оставьте, — отмахнулась Рита. — Все равно уже за все заплачено. Не обеднею.
— Я так не могу, — растерялся Мэтью.
— Да? — Рита посмотрела в темнеющее небо и поморщилась. Джентльмен. — Хорошо. Но это обойдется дороже отеля.
— Не деньги делают человека счастливым. А… вот это. — Он развел руки, как будто обнимая весь мир в целом и Риту в частности. — Здесь просто рай. И он цены не имеет в отличие от номера в отеле.
Рита почувствовала, что краснеет. Неожиданно романтичное заявление для Мэтью, хотя… Она же совсем его не знает. Но вот почему-то хочет узнать поближе. Теперь у нее есть шанс. Пусть и призрачный, пусть ситуация выглядит странно, но он здесь, пусть и всего на две недели. Это в семнадцать перед тобою вечность, а в тридцать шесть начинаешь ценить каждое мгновение. И привыкаешь быть откровенной с самой собой. Теперь Рита откровенно хотела узнать Мэтью поближе. Во всех смыслах.
Все-таки странно и как-то запредельно непонятно — взрослая дочь… Ведь она, Рита, совсем не чувствует себя старой. Взрослой, да, но совсем не старой. Особенно в такой великолепный вечер рядом с молодым мужчиной.
— Рай… Да, конечно, если бы рай существовал, он бы был похож на Лазурный Берег. — Рита налила себе кофе и протянула кофейник Мэтью.
— Наверное, рай существует. Где-то там, за гранью жизни. Не хочется верить, что смерть обращает нас в ничто. Как-то это несправедливо.
— Справедливость?
— Не знаю, как сказать. Есть же высшая цель, иначе все мы превращаемся просто в биомассу. Какова эта цель, понять невозможно, но хочется верить, что она есть.