И оперативники покинули гостеприимное ателье с черного хода.
А незадачливый охранник Дима подвергся в это время агрессивной атаке со стороны возвращавшейся назад старушки. Размахивая клюкой, она втолковывала Диме, что он и его толстый друг являются несомненными идиотами, если считают, что лошади способны кушать карасей.
Старушка говорила страстно и долго. Сначала Дима кивал, но скоро ему это наскучило. Воровато оглянувшись, он сделал старушке хорошую «козу» и прохрипел:
— Вали отседова, старая…
Старушка огрызнулась, но ретировалась.
Егоров и Перес стояли друг против друга с недовольными физиономиями.
— Своих олухов я в бараний рог согну, а дома из зарплаты вычтем, чтоб неповадно, — соглашался Егоров с необходимостью примерно наказать Рогова и Шахова. — Но и у вас, Анри, согласитесь, черт знает что творится. Мало того что с билетом облапошили, так еще и этот ваш Жюль с пистолетом. Чуть не пристрелил ведь…
— Детектив Жюль Дега, У него была встреча с агентом… — процедил сквозь зубы Анри.
— Так я и понял… — Егоров вылепил в воздухе руками эдакую снежную бабу. — С голым агентом. А кактус на балконе — чтобы голым задом на него не сесть.
В голосе подполковника звучала досада. Голого агента он вчера имел возможность разглядеть хорошо. Несмотря на включенный свет и присутствие чужака, агент и не думала прикрываться, а продолжала валяться, раскинувшись, на его, подполковничьей кровати и громко призывала детектива Дега немедленно разделить с ней ложе. На фоне происшествия с Егоровым все это было откровенным издевательством.
Оперативную сметку Сергей Аркадьевич, конечно, проявил — взял у Жюля двадцатку, чтобы полчаса подождать в ночном кафе (выпил два бокала вина на десять двадцать в сумме, пятьдесят центов оставил на чай, девять тридцать сэкономил), — но осадок остался.
— Это моя вина, конечно, — потупился Перес. — Я вас забыл предупредить про ботаническое растение. Это не просто кактус, это условный полицейский кактус. Если его нет на балконе, квартира есть свободна.
— Да я понял, — хохотнул Егоров. — Прямо как у Штирлица!
— Кто это? — нахмурился Перес.
— Как кто — разведчик наш знаменитый. Если бы не он…
Егоров осекся. Он недавно читал книжку про Штирлица. «Семнадцать мгновений весны». Ну, собственно, как читал… В общем-то, романов он не любил, предпочитал справочную литературу. Просто открыл и закрыл. Но первую страницу прочел. И на первой же странице рассказывалось, что Штирлиц снял загородный домик для встреч с агентами, и сторож никак не мог понять, почему у этого солидного мужчины бывают в гостях одни мужчины, и он заподозрил, что герр Штирлиц — гомосексуалист. Егоров вспомнил вчерашнее происшествие у дискотеки, и от отвращения его чуть не стошнило. Казалось бы, культурная страна, Франция, а по улицам свободно разгуливают толпы гомо, будь они не ладны, сексуалистов!..
Раздался звонок в дверь.
— Ну я им сейчас дам… — Егоров сжал кулаки. Щелкнул задвижкой.
На пороге стояли Плахов и Рогов.
— Вы где шляетесь?! — буквально заорал и затопал ногами Сергей Аркадьевич. Аж Анри вздрогнул. А на ком еще срывать злость, как не на подчиненных? Для этого они, в частности, и предназначены.
— Приобщались к европейской культуре, — буркнул Плахов.
— Сергей Аркадьевич, сейчас все объясним… — засуетился Рогов. Войдя в комнату, он увидел Переса и растерялся: — О… Привет, Анри.
Анри холодно кивнул. Молча. Пусть русские между собой разбираются, а он и одним внешним видом выразит презрительное отношение.
— Вы что себе позволяете?! — шумел Егоров. — В чужой стране! ГУВД наше на весь мир позорите!
— А что случилось-то? — прикинулся шлангом Плахов.
— Издеваешься?! — взревел Егоров.
— Белов пожаловался в полицию, что вы похитили его билет, — вмешался Анри.
— У народного артиста! — Егоров поднял вверх указательный палец. — Возмутительно!.. Человек собирался на свою премьеру! Многие другие достойные люди остались без пригласительных!.. А вы…
— Может, в России это и принято, — Анри попытался вложить в свой тон максимум сарказма, — а у нас…
— Какое принято! — возмутился Егоров. — Это у этих вот… цуциков… принято!
— Ах билет, — словно бы спохватился Рогов. — Так он нам сам его предложил. От чистого сердца… Я, говорит, фильм уже видел, и фрак жмет, а вы…
— Хватит паясничать! — отрубил Егоров. — Белов заявление написал! На вас бы дело завели. Если бы… Если бы не имидж фестиваля. Скажите Анри спасибо!