Скляр Хаст осушил пиалу. Глупо тревожиться, глупо беспокоиться! Жизнь удалась. Над лагуной нависли шпалеры, поросшие питательными губками; будучи очищены, ощипаны и сварены, губки составляли основной рацион обитателей плотов. Лагуна, защищенная от океанских хищников, кишела съедобной рыбой. Вокруг было много другой еды: споры морской поросли, различные усики и клубни — не говоря уже о высоко ценившейся плоти серорыбицы, выуженной из океана махинаторами.
Скляр Хаст налил себе еще пиалу вина и, прислонившись к стене хижины, взглянул наверх — туда, где уже сияли созвездия. Посреди южного небосклона мерцало скопление из двадцати пяти ярких звезд — традиция гласила, что именно оттуда прибыли предки, бежавшие от преследований обуреваемых манией величия тиранов. Двести представителей различных каст успели высадиться прежде, чем Космический Корабль затонул в океане, окружавшем непрерывной гладью весь мир. Двенадцать поколений спустя, теперь их было уже не двести, а двадцать тысяч человек, рассеявшихся по восьмидесятикилометровому архипелагу плавучей морской поросли. Касты, ревностно защищавшие свою обособленность на протяжении первых поколений, постепенно приспособились одна к другой и даже начали смешиваться. Почти ничто не нарушало беззаботный уклад жизни, лишенной серьезных опасностей и неприятностей — за исключением, пожалуй, Царя-Крагена.
Скляр Хаст поднялся и подошел к краю плота, где только позавчера Царь-Краген начисто обобрал три его шпалеры. Аппетит Царя-Крагена, а также его масса, росли с каждым годом, и Хаст пытался представить себе, насколько громадным может в конце концов стать этот монстр. Существовал ли предел его росту? На протяжении жизни Хаста Царь-Краген заметно вырос и теперь достигал, наверное, метров двадцати в длину. Хаст нахмурился, глядя на западный морской горизонт — туда, откуда обычно появлялся Царь-Краген, загребавший воду четырьмя толчковыми ластами наподобие огромного, невероятно уродливого антропоида, плывущего брассом. На этом, конечно, его сходство с человеком заканчивалось. Тело Царя-Крагена, состоявшее из жесткого черного хряща, формой напоминало продолговатый цилиндр, посаженный на массивную прямоугольную основу, из углов которой выступали ласты. Цилиндр, составлявший основную массу Царя-Крагена, раскрывался впереди пастью, окруженной четырьмя жвалами и восемью щупальцами; с другого конца находилось заднепроходное отверстие. Поверх цилиндра, ближе к переднему концу, возвышалась головка с четырьмя выпуклыми глазами: два глаза смотрели вперед, а два других — назад. Царь-Краген обладал чудовищной разрушительной силой, но, к счастью, его можно было умиротворить. Он обожал пожирать губки в больших количествах и, насыщаясь, ни на кого не нападал и ничего не повреждал. Более того, он охранял свою территорию — а следовательно и плоты — от других разбойничающих крагенов: он их либо убивал, либо разгонял, заставляя панически удирать, бултыхаясь скачками, в открытое море.
Скляр Хаст снова присел на скамью и повернулся так, чтобы видеть сигналы башни Транка. Наперстками управлял Зандер Рохан — Хасту был хорошо знаком его стиль. Стиль этот отличался некой размеренной аккуратностью, с возрастом постепенно становившейся топорной. С точки зрения случайного наблюдателя Зандер Рохан работал четко и проворно, безошибочно считывая и набирая символы, как и подобало мастеру-наперсточнику. Но движения его почти неуловимо замедлялись, его начинало подводить чувство ритма, в появлении его символов замечалась нервозная судорожность, отличавшаяся от размеренной плавности, характерной для работы опытного наперсточника в расцвете сил. Зандер Рохан старел. Скляр Хаст знал, что мог переплюнуть Рохана в любой момент, если бы ему пришло в голову унизить старика. Но при всей его прямоте, при всем свойственном ему отсутствии такта это было последнее, что пришло бы в голову Хасту. Как долго, однако, собирался настаивать на своих полномочиях старый наперсточник? Рохану давно пора было удалиться на покой — но, как подозревал Хаст, ему не позволяли это сделать зависть и мстительность.
Антипатия мастера-наперсточника была вызвана целым рядом обстоятельств: бескомпромиссными манерами Скляра Хаста, его самоуверенностью и профессиональной компетенцией. Кроме того, она была связана с Мерил Рохан, дочерью Зандера. Пять лет тому назад, когда отношения между двумя наперсточниками были более дружелюбными, Рохан не раз довольно-таки откровенно намекал на то, что Хаст мог рассматривать Мерил в качестве будущей супруги. С любой объективной точки зрения такая перспектива должна была вызвать у Хаста энтузиазм. Мерил принадлежала к его касте и была дочерью главы гильдии. Что могло лучше способствовать карьере Скляра Хаста? Они относились к одному и тому же одиннадцатому поколению — это не имело формального значения, но встречало всеобщее одобрение как нечто желательное и достойное поощрения. Наконец, Мерил была, пожалуй, хороша собой, хотя считалась длинноногой и по-мальчишески порывистой в движении.