— Ты вырос, Яо, и стал настоящим мастером боевых искусств.
Не смог сдержать порыва, поднявшегося волной тепла к груди по отношению к расслабленному юноше. Свободная рука потянулась к разметавшимся по подушке волосам. Кончики пальцев касались края кошачьего уха, ощущая бархат шерсти. Касаниями, я спускался дальше, к лицу, к гладкой, прохладной коже, взгляд же застыл на губах, полуоткрытых. В уголке рта блестела дорожка слюны от сладкого, безмятежного сна. Стерев ее подушечкой большого пальца, коснулся и шеи, с бьющееся ровно, в такт сердцу жилкой, отсчитывающей ритм жизни. От моих касаний Яо даже не проснулся, лишь веки дрогнули, да рот чуть больше приоткрылся, издавая дольный стон.
— Спишь и не ведаешь, что творишь, — сказал я спящему юноше, развернувшегося ко мне лицом. Естественно, он мне ничего не ответил, продолжая спать, уткнувшись в плечо. Хвост кота, обвивающий ногу, лег на меня по-хозяйски, поверх бедра. А объятия стали крепче. Как и сопения. — Сладких снов, Яо. — Пожелал я ученику, закрывая глаза, проваливаясь в сон…
Эпилог
В поместье секты «Цветущей сливы»
В сопровождении Старейшины Сюаня, глава Шин, и послушники сливовой секты, проигравшие какому-то ручному коту дракона-калеки, потрепанные и едва стоящие на ногах, только переступив порог поместья Цветущей сливы, оказались перед созданнАльянса. За спинами главы стояли остальные пять Старейшин. Они прибыли в секту Сливы, чтобы лично, а не через послания, услышать от Шин-сяньшеня и Старейшины Сюаня отчет о проведенном захвате особо-опасных преступников. Только увы, захват не удался.
— Милости, Старйешины, милости! — просят раненные, изрядно поджаренные ученики Сливовой секты, падая перед старшими на колени, не смея при этом поднять взгляд, видеть только обувь, белоснежную, как снег драконьих гор.
— Глава Шин, поведайте, что же произошло?
— Старейшина На, — склонился в глубоком, уважительном поклоне Шин Лин, как и послушники не поднимая взгляд, имея возможность видеть только белые одежды, да кончик ножен меча. — Глава Шин все поведает Старейшинам, но разрешите сначала отпустить раненых учеников, — в глазах Альянса и послушников Шин Лин заботливый и учтивый глава, переживающий за мастеров своего учения. А на деле…
Лязг!
За долю мгновения извлекается из ножен клинок Старейшины. Мало кто понял, что произошло, но послушники секты сливы упали замертво, смотря в пустоту небытия потухшим взглядом. Главы сект, вступивших в светлый Альянс, смогли услышать только свист рассекающегося воздуха, да и увидеть, как возвращается к хозяину обагренный кровью меч, который тут же приставлен к шее главы Шин.
— Рассказывай! — потребовал Старейшина
За этими словами последовало молниеносное движение руки с зажатым ней мечом. Острая кромка срезала с лица главы Шин скрывающую шрамы мяньши, демонстрируя всем здесь присутствующим и главам светлых сект, создавшим Альянс, и другим старейшинам уродство когда-то красивого мужчины. Шрамы — это наказание за позор и проигрыш, а также замена смерти. Жить в позоре и уродстве — таково наказание прежнего главы.
Шин Лин живет с этими шрамами уже больше 50 лет, скрывает их за шелковой тканью, лелеет каждую загрубевшую полосу и теплит ненависть к тому, кто действительно в его уродстве виноват. Как и терпит все то, что сейчас, на данный момент происходит. А именно — унижение.
«— Когда-нибудь, Старейшина На, вам все сполна вернется» — обещает от мысленно, все также не смотря Мастеру меча в глаза, при этом рассказывая обо всех действиях грешника Шень Луна. Об ученике, которого он обучил драконьему стилю, о запрещенных умениях предков рода Шень, о поисках какой-то древней реликвии, и о странных, наделенных силой небожителей путниках, сопровождающих Шень Луна и его ручного кота.
— Мне все ясно! — произнес Старейшина. И всего лишь взмахом руки и тяжелым, пробирающим душу взглядом он приказал всем главам светлых сект разойтись, распустить Альянс и покинуть поместье Цветущей Сливы. А главу Шин Лина взять под стражу и отправить в уединение. Себя же Старейшина провозгласил: — до выяснения обстоятельств секта Цветущей Сливы будет принадлежать мне. Какое-то время я буду ее главой.