— Кот! Как был им, так и остался, — треплет меня по голове Тен Гун, почесывая уши и макушку. По привычке заурчав, выгнул спину, чем вызвал смех демона и осуждающий его же взгляд Учителя, говоривший Гуну:
— А-Яо более не младший ученик, а мастер секты Черного Полумесяца. Он не ручной кот! — строго отчитал Нефритовый дракон демона. Подходя ко мне ближе, склоняясь и заключая между ладоней лицо, касается лба легким поцелуем, опаляя жаром, оставляя метку личного ученика, полумесяц в россыпи звезд. — Отныне и впредь, Лун Яо мой личный ученик.
Прижав к голове уши, а хвостом оплетая ногу, склонился в поклоне, приветствуя учителя, отдавая ему три поклона, вручая жизнь, судьбу и будущее. Учитель принял мой тройной поклон и навеки стал наставником души и сердца. Никого более я не приму в ученики, ничьи учения для меня не существуют. Лишь стиль Нефритового Шторма, а учитель он — Шень Лун.
…
Сон снова отпускает меня в реальный мир, возвращая в ноющее и страдающее от качки и морского пути тело. Голова по-прежнему раскалывается, пронзаясь сотнями мелких иголок, глаза и глотка горят от накатившего жара, а легкие подобны земле южной равнины, сухие, требующие влаги. Попытка встать хотя бы на локтях проваливается, и я со стоном падаю назад, на подушку. Учитель, сидящий подле меня, с заботой поправляет одеяло, говоря:
— Тебе еще рано вставать, А-Яо. Тело твое слабо, — и подносит к губам чашку с отваром. Этот самый сбор помог мне поднять на ноги учителя. Восстанавливающие тело и сущность травы, собранные еще мной на горном пике Драконьих гор в Нефритовом клане, приятно жгли небо и согревали горло, даруя тепло и легкую слабость, от которой я снова захотел спать. Но перед тем, как снова провалиться в темноту сна, спросил:
— Где мы, Учитель?
— Только-только прошли Пасть Бездны. Плывем Снежным морем, скоро будем у границы с Восточной равниной, — Учитель садится ближе, поправляет одеяло. Проверяя наличие жара, касается лба и шеи, а следом рука гладит волосы, кончики пальцев мимолетно задевают мягкое место ушек, и я не смог удержаться от удовольствия, все-таки заурчал. А Учитель, смотря на меня зеленью глаз, подобных свежей траве, улыбается и говорит: — несмотря на свой статус и мастерство, ты по-прежнему мурчишь и замираешь в восторге от касаний к ушам и макушке, — сказано это было не с упреком, а с удивлением, — спустя столько лет, ты все также уязвим.
— Всегда, — шепот и накативший сон меня прервали, не дали озвучить мысль до конца.
Я давно избавился от этой уязвимости, и лишь с ним, от его рук и касаний, сносятся все барьеры и выставленные щиты. Потому что только в его присутствии я могу быть самим собой, только тогда, когда он рядом, поддерживает, хоть словом, хоть взглядом, мне ничего не страшно.
Рядом с учителем, как бы не было плохо, становится легче. Так было всегда, сколько себя помню. Стоило только вспомнить образ Учителя, его теплый взгляд, едва-заметную улыбку, представить сказанные мне слова поддержки и наставления, как все невзгоды отступали назад. За мыслями, не заметил, как под монотонное и мирное дыхание учителя, смотря на его расслабленное состояние, впервые за долгое время, и сам уснул, снова оказываясь в прошлом. Моем счастливом и беззаботном детстве.
…
Тепло.
Ветер треплет и развивает длинные волосы. Солнечный луч падает на лицо, отчего морщится нос и открываются глаза, возвращая из полуденного сна. Птицы лениво поют заливистые трели, пчелы жужжат над цветами, собирая нектар, а рядом, откинувшись о ствол дерева, скрываясь от солнечных лучей, сидит Учитель. На его плече я уснул, скатившись в итоге на колени, используя их вместо подушки. И сейчас, проснувшись, ощущая руки учителя на моей голове, перебирающего длинные локоны, и кончики пальцев, касающихся ушей и плеча, не хотел нарушать ту идиллию, дарованную дневным отдыхом.
— А-Яо, пора вставать! — учитель понял, что я уже проснулся. Но я продолжал делать вид, что сплю, подкладывая под щеку сложенные руки, поджимая под себя колени. — Котенок, — Учитель касается кромки уха кончиками пальцев, проводя по шерстке, спускаясь к волосам, плечам, спине, от чего кошачьи повадки берут верх и не выдерживая, выгибаясь и открывая глаза, зевая, подставляю еще и живот. Но вижу серьезный взгляд Учителя, который наставническим голосом говорит: — Это слабость, А-Яо. От нее нужно избавиться, чтобы тебе не смогли причинить вред.