— Типичный бабник, — бросила Женя, взгляд которой Игорь так и не заметил, продолжая о чем-то разговаривать с Егором.
— А что тут плохого? — пожала плечами Даша. Замечание сестры очарования художника вовсе не разрушило. Тем более что теперь любые замечания Жени она воспринимала сквозь призму сказанных Игорем слов.
— Ничего плохого. Интересно, его сын такой же любитель женского пола?
— Послушай, Женя, — Даша начала раздражаться, — давай не станем никого обсуждать? У меня нет никакого настроения вдаваться в подробности.
— Вы как-то плохо расстались? — В глазах сестры Даша заметила хищный блеск, которого никогда прежде не замечала. И ей стало больно. Невыносимо больно.
— Отстань, — бросила она и стала смотреть в окно.
Ни Степан, ни Игорь к ней не подходили, когда они приехали в Панаджи и влились в общее бурное веселье. Она почувствовала себя ужасно одинокой в этой красочной толпе, галдящей, смеющейся, поющей какие-то гимны во славу Сабадо Гордо. Люди пришли сюда веселиться, забыть обо всем, как говорил Измайлов. И его приятель, нынешний Король Момо, забавный жизнерадостный толстяк, облаченный в какую-то странную одежду и с короной на густых вьющихся черных кудрях, громко призывал народ отдать должное празднику и отбросить все горести и печали. Прошла процессия макетов кораблей, и только тут Даша вспомнила, что забыла в отеле камеру. Но не все ли равно? Она сейчас не смогла бы ею воспользоваться. Глаза застилали непролитые слезы, и она ничего не могла с этим поделать. Цифровую камеру взял с собой Егор, радовавшийся карнавалу, как мальчишка. Да он и был мальчишкой! Таким же наивным и доверчивым, какой была сама Даша еще несколько часов назад. Он направил на нее объектив, ее ослепила вспышка, и Даша чуть было не кинулась на парня с кулаками. Но ее вовремя поймал за руки Алексей Данилович.
— Что у вас случилось, Дашенька? — тихо спросил он. — Игорь вернулся совершенно убитый. Я могу узнать причину вашей ссоры, если, конечно, это была ссора?
Даша молчала, а он, вздохнув, продолжил:
— Иной раз нам все рисуется совсем не в том свете, в каком нужно. Хотя, кто знает, что именно нужно? Помните, у Галича? «А бойся единственного, того, кто скажет: я знаю, как надо»? Мне бы не хотелось вмешиваться в ваши отношения. Но могу сказать только одно — вы дороги моему сыну. И я понимаю, что именно его в вас так привлекло. Знаете, считается, что мальчики выбирают себе девочек, похожих на их собственную маму. Но случаются и прямо противоположные вещи. Игорь никогда не был близок с матерью. Она слишком холодная, серьезная, немного отстраненная. Вы — другая. Вы не изо льда, а из плоти и крови. Горячей крови.
— А мне вот один человек сказал, что я ледышка, — вдруг растерянно призналась Измайлову Даша. Надо же, оказывается, это глупое заявление Степана ее сильно задело!
— Это значит только одно — он не смог разбудить вашу душу и, уж простите старика, ваше тело.
— А Игорь смог, — наклонила голову Даша, боясь, что это неожиданное для нее самой признание слишком откровенно. Ее щеки залила краска стыда.
— Господи! — всплеснул руками Измайлов. — Вы еще такой ребенок!
— Нет! Уже нет.
— Не поделитесь своей обидой? Ни за что не поверю, что Игорь сознательно причинил вам боль. Может быть, сказал что-то лишнее? Он же, в сущности, тоже еще мальчишка, хотя и такой громадный!
— Нет. Все в порядке. Простите, Алексей Данилович, я больше не могу, простите… — Она выдернула руку, которую он сжимал во время их разговора, и бросилась куда глаза глядят. Ей что-то кричали вслед, но она не отзывалась. Казалось, ноги сами несли ее в сторону от этих веселых галдящих людей, куда-нибудь, где никто не сможет увидеть, что она плачет, куда-нибудь, в самый темный переулок, не охваченный суетой карнавала.
Это оказалось роковой ошибкой. Она не просто заблудилась. Она оказалась одна на узкой темной улочке, совершенно не понимая, где именно находится. Ее мгновенная вспышка истерики прошла, и теперь Даша с ужасом оглядывалась по сторонам в поисках хоть кого-нибудь, кто указал бы ей дорогу на площадь. Хотя она и понимала, что искать ей придется своих с трудом. Но хоть автобус-то она узнает! Подождет около него.
— Смотри, Саш, какая конфетка! — услышала она голос. И голос этот ей совершенно не понравился. Человек был не только пьян, но и основательно обкурен, судя по замедленной интонации.
— Ага! Вижу. Вот как раз ее общества нам и не хватало, Макс.
— И что тебя сюда занесло?
— Судьба?
Они говорили по-русски. Ну надо же, на Гоа натолкнуться на невменяемых соотечественников. Хотя какая разница, были эти люди ее соотечественниками или нет. Намерения у подобных ребят, независимо какой страны они граждане, не оставляют никаких сомнений. И вот, пожалуйста! У нее нет никаких шансов сбежать. Улочка слишком узкая и оканчивается тупиком. Окна выходящих на нее домов не светились, наверное, все жители ушли принять участие в процессии кораблей. Даша скользнула взглядом по сторонам и попятилась к одиноко стоящему старому дереву, увитому плющом. Парни, подначивая друг друга, двинулись на нее.