Но шестнадцать лет назад у Квинки снова появилась возможность, сделать себя великой. В то время, у всех соперников начались кровавые и серьезные распри. В итоге гарнизон Перепутья практически опустел от захватчиков. Тут же в Квинке была собрана армия из всякого сброда. Им даже не пришлось осаждать желанный город. Гарнизон Перепутья сам открыл ворота, договорившись с новым Четвертинником, что они примут участие в грабеже. Но весь этот сброд не удержал бы город, если бы не солдафон Арта. Он не был ни стратегом, ни великим мечником, ни тем более полководцем и тактиком. Он был командующим службы провизии, снабжения и тыла. Его не прельщал грабеж Перепутья. Он единственный кто при захвате, озаботился обновлением гарнизона и его снабжением. И когда после двух недель грабежа и кутежа, к гавани города подошли на двух старых кораблях разрозненные отряды каких-то разбойников, из местности под названием Вязь, обновленный гарнизон смог дать им отпор.
Все войско Квинки восхищалось Артой. Но дворяне и Четвертинник были в бешенстве от такой славы обычного солдафона. Они с помощью интриг и сговора, смогли изгнать Арту. Более всего ему грустно было прощаться с его дочерью Лисой. Жена Арты напротив была рада, как и все ее родственники. Она была из рода дворян, которые ненавидели славу ее мужа, сильнее всех.
После долгих скитаний Арта нашел себе работу в качестве начальника караула на мраморных копях одного из Скалистых островов. Там он и познакомился с Аэстетом. Царь острова Вулкана, в то время был в ссоре с владельцем этой мраморной добычи. Обновление Верхнего города не требовало отлагательств. Аэстет лично приехал на Скалистый остров и пытался подкупить начальника охраны, чтобы вывести как можно больше мрамора в обход. Арта не согласился, даже когда ему предложили тридцать драгоценных камней, килограмм серебра и сотню золотых монет. На это состояние можно было вполне себе купить огромную виллу с целым хозяйством в самых зажиточных районах любого города, а на сдачу приобрести еще огромный корабль. Аэстет удивился такой честности и несколько месяцев спустя примирившись с владельцем мраморных копей, смог переманить к себе и Арту, который сразу же был удостоен должности начальника царской охраны.
— Вас к себе зовет его Утонченность, — строгим тоном заявил солдафон.
— Он уже здесь? — спросил Демих.
— Только что осмотрел залы и вышел во внутренний двор.
Все трое устремились в противоположный от арочного входа конец галереи. Выйдя во внутренний дворик, перед ними открылся прекрасный сад. Все растения были высажены по кругу, большинство деревьев были весьма экзотичными, от них шли очень приятные запахи.
В середине сада стояла мраморная скамейка, поверх которой лежали мягкие подушки разных цветов.
Вдруг из-за кустарника поднялся человек невысокого роста лет шестидесяти, с очень ровной, выстриженной бородкой, усами и аккуратной короткой стрижкой. Его худощавое тело закрывала фиолетовая туника, по среди которой были вшиты озолоченные полосы и мелкие изумруды.
— Что вы предпочитаете: пение или свиное жаркое? — Арта хотел было ответить первым, но человек в фиолетовой тунике его прервал:
— Твой ответ я знаю, особенно перед обедом, а вот что касается наших гостей… Возможно — это люди, у которых есть вкус, утонченность и понимание граничащее с волшебством. Моя жена хочет поставить посреди этого прекрасного сада, большой мраморный стол. Ее так и тянет ко всему, что нелепо. Я горю желанием завести сюда певчих птиц, думаю как их здесь удержать.
— Очень разумная идея, ваша Утонченность, — заметил Демих.
— А что думаете вы, мой молодой друг?
— Ваша утонченность, прослушивание хорошего пения положительно влияет на все органы, в том числе и на желудок.
— Ушлые и изворотливые. Но на компромиссы я не пойду. Устрою певчий сад, поставлю статуи и никаких столов, — уверенно произнес Аэстет, подошел к Демиху и глядя ему прямо в глаза медленно проговорил: — Надо быть справедливым — хотя бы раз. Не знаю как вы это делаете, но мозаика вновь ожила. Хорошо было бы построить новые фонтаны в саду. Что ты на это скажешь?