- Записи о погоде?.. Что ж, у нас большие перемены, думаю, это возможно. Вот пленум в октябре, он и решит.
Разрешение писать начиналось с первой ступени - записей об изменениях погоды и климата, вторая ступень - рассказы о домашних животных - давалась после первой.
- Значит, так и решим, - говорит тип с усиками, - в октябре... А с остальными документами сами разберитесь, теперь у нас самостоятельность на местах.
На этом проверка кончилась. Нет, был еще один момент.
- А как у вас отношения с котами? - спросил меня добродушный приезжий человек.
- У него нет котов, - быстро ответил Анемподист. Гертруда что-то хотел сказать, но передумал.
По дороге обратно мы встретили Колю - он мчался в жэк, штанины развевались как флаги. Вернулся он только на следующее утро, летел с четвертого до второго и так врезался в дверь квартиры Бляса, что серьезно повредил ее.
- Отработаешь, - коротко сказал Бляс, и Коля притих - отработать придется.
Чайные разговоры
На следующий день заглянул Аугуст - "приглашаем к нам в субботу". Он побежал в подвал - дела, но тут же пришел Антон. Мы сели пить чай и говорили, как ужасно для нашего историка это запрещение, ведь для него, кроме истории, никакой другой жизни нет...
- И он так верил, что кошкисты заняты котами... - Антон вздохнул.
- Хотел верить.
Антон спросил:
- Лариса расстраивается из-за Васи, что вы об этом думаете?
Я подумал - "не довольно ли Ларисе вас?.." - и ответил:
- Кот - вольный зверь, и жизнь у него своя...
Он кивнул:
- Представляете, иногда я завидую им. Все не получилось; сначала наука - пустое, совершенно фантастическое занятие... перевертыши, как сухой зуд чужие слова... и люди - мелькали, мелькали, все отбивался, отбивался... Потом это ранение... за что?.. что я им сделал...
Он ушел, а мы с Феликсом вышли на балкон. Желтизна пошла на убыль просвечивают ветки четким рисунком на слабо-голубом фоне. Больше в поля никто не ходит, в саду какое-то движение, наверное, Бляс собирает листья в большие мешки. Вот он всегда знает, что делать. Овраг кажется черней, чем летом, и перечеркивает ломаной линией небо... Да, вот скоро конец, а что было, зачем было - ничего не понял, не знаешь... Уже прохладно. Мы вернулись в дом, зажгли свет. Может, снова чайку, друг Филя? Жаль, что коты не пьют чай, им бы очень это шло. Рыбки бы тебе, да где ее взять, странный "дядя" снова куда-то исчез. Мария защищает его - помнит с детства, а это очень сильный аргумент, не так ли? Многих ли мы помним с детства... и где они?.. Будет ли Крылов у Марии? Историка не интересует ни день, ни ночь, ни люди, ни звери, ни травы, ни небо - так, чуть-чуть, в меру необходимости. Он поглощен странной игрой - создает свой вариант того, что было, но забыто, ищет решения уравнений для прошлого, подставив в них какие-то знаки из настоящего. Знаешь, Филя, в этом что-то есть, может быть, не хуже перевертышей...
Я оставил кота и пошел к соседу. Он был дома и пил чай. С медом. Похоже, не так уж он плох... Он говорит:
- Не понимают, дураки, какое страшное влияние на прошлое может оказать это запрещение...
Я удивился сначала, а потом понял, что все логично, - если он создает прошлое, то запрещение может самым губительным образом сказаться на всей истории.
- Надеюсь, это временно, - говорю ему. Он наливает мне чай. Я пробую мед, давно не пил чай с медом.
- Создавайте пока историю в голове, если получится, то записать недолго.
- Можно забыть... - он вздыхает. - Ведь нужно, чтобы концы сошлись с концами: при проверке должно получиться то, что есть сейчас. Я в прошлое иду от настоящего, я же вам объяснял.
- Помню, помню, как-то за грибами. А по-моему, если уж создавать, то отчего только прошлое - давайте и настоящее, и у вас всегда концы сойдутся.
Он смеется, помахивает пальцем:
- Вы меня толкаете в пропасть, ведь единственное несомненно-то, что происходит сейчас... дорогой вы мой писатель...
* * *
Вечером захожу к Антону и застаю его за странным занятием- мастерит какую-то упряжку из тонких полосок кожи.
- Что вы делаете?..
- Лариса сказала, что будет теперь гулять с Васей, - он кивает на упряжку, - это такой поводок...
- Разве Вася станет ходить на поводке?
- Лариса решила приучить... - он вздыхает. Мне становится жаль его.
- Котов вредно привязывать - у них стресс развивается.
- О-о-о, - он обрадовался, - скажите Ларисе.
- Что, что сказать... - она тут как тут, - ничего не вредно, пусть привыкает, дикий и невоспитанный кот...
- Вы лишите его самостоятельности, и он легко попадет в лапы к кошкистам.
Кажется, это подействовало, и поводка я больше не видел. Вася пришел, рассеянно похватал из мисочки - и снова скрылся.
* * *
В субботу вечером я поднялся на пятый. Мария и Анна сидели на диване и читали старую книгу.
- Если к вам пришли гости, а в доме ничего нет, то спуститесь в подвал... - прочитала Анна.
- А в подвале Блясик жарит свининку, - улыбнулась Мария.
- Его не будет?
- Рома вечно занят своими хрюшками.
- Ладно уж тебе, - насмешливо заметила Анна, - Аугуст ревнует, вот Роман и не ходит к нам.
- Аугуст ревнует к Гертруде, - поправила Мария. Ей все еще нравилось это. Как хорошо, что Мария теперь никому не нужна и Аугуст может жить спокойно.
- Гертруда подонок, - сказала Анна и встала. - Анемподист пригрел змею, а сам ничего не видит, не слышит, день и ночь пробивает проект своего Бима.
Вошел Аугуст, он нес какой-то сверток, и как цветы преподнес его Марии, и ручку поцеловал. А руки все еще красивые у нее... В пакете были пирожные.
- Ну и роскошь, - ахнули женщины.- Аугуст молодец, всегда что-нибудь придумает.
- Выбросили, я случайно рядом оказался, - скромно объяснил Аугуст. Вот скоро будут кальмары, бесплатно, тогда все пойдем, - сказал он, обращаясь ко мне.
Кальмаров давали по потребности, сколько кто может унести, и поход этот был развлечением и испытанием сил одновременно.
- Рома будет? - Аугуст хозяйским глазом оглядел стол.
- Сказал, что занят.
- Бляс не любит тихие вечера, - Аугуст всегда защищал своего друга.
- И постные тоже, - добавила Анна, наливая воду в чайник. - В прошлый раз взял у меня за мясо - что бы вы думали? - бюстгальтер, шелковый, старых времен... говорит, пригодится в хозяйстве...
- Но пойми, это коммерц... - Аугуст почувствовал себя неловко, - и сколько он дает просто так, забыла?..
- Нет, Блясик совсем неплох, только... он так живет, как будто здесь двадцать тысяч народу и базар, - засмеялась Анна.
- Он всегда здесь жил, всегда, понимаешь? - волновался Аугуст.- Его дед здесь землю пахал...
Дверь приоткрылась, и в щель просунулся широкий разбитый нос, маленькие глазки под толстыми захватанными стеклами оглядели всех.
- Весь народ? - несмело спросил Коля и просунул в щель ногу в шерстяном носке. Ко мне он приходил гораздо смелей.
- Привет алкашу, заходи, заходи, - насмешливо сказал Аугуст.
- ...Аугуст... - укоризненно посмотрела на него Мария, - входи, Николай.
- Я не алкаш, совсем не алкаш, - оправдывался Коля. - Любитель - и только. Разве так пьют, что вы знаете...
- Ладно, Коля... - Аугусту стало неловко. - Я пошутил...
- А Бляс-то будет? - Коля уважал Бляса и побаивался, рассказывал небылицы о его силе и удали.
- Когда-то они были друзьями, - сказала Мария с улыбкой, - а потом черная кошка пробежала.
- Может быть, кот?.. - Аугуст взглянул на Колю.
- Я с ним не ругался... Бляс всегда был первый здесь, что говорить.
Кроме пирожных к чаю было овсяное печенье - сердечками, и пресные лепешки, тонкие, хрустящие, напомнившие мне детство.
- Хорошо, что мало продажной еды... - Аугуста, видно, беспокоило, что я подумаю о них.
- Магазинной, - поправила его Мария. - Говорят, теперь и масло, и молоко, и мясо - все отравлено? - спросила она у меня.
- Тебе-то что? - усмехнулся Коля. - Разве ты в магазин ходишь?
- А этот суп - благодать, нам повезло, - продолжала она.
Аугуст кивнул: "Да, суп... и картошки хватает, слава Богу, без удобрений..." Он смотрел, как Мария разливает чай.
Вошла Лариса, ведя за собой мужа. Она была в просторном балахоне, сшитом специально для выходов. Антон в большом сером свитере, связанном женой, топтался у порога.