— Не надо никуда выходить. Ничего не надо из того, что ты задумала. Вот что надо, так это на вип-вечеринку собраться.
Стасины глаза округлились в недоумении:
— Зачем? Я говорила Игорю, что не пойду.
— А надо было уверять, что пойдешь, — хохотнула Короткова. Поморщилась, оглядывая Станиславу в неприглядной домашней одежде. — Выглядишь краше в гроб кладут. Времени мало, давай шевелиться.
Стасина мама с интересом переводила взгляд с разодетой, пышущей энергией и целеустремленной Марины на неподвижную, расстроенную и кусающую губы Стасю. Потом сказала:
— Ну вы разбирайтесь, а я пока чай поставлю.
— Спасибо, — признательно улыбнулась Марина. — На дорожку обязательно подкрепимся.
***
Бурная перепалка длилась несколько минут. Марина не отступала, Стася же, как и всегда, видя такой напор, постепенно сдавалась. В конце концов она приняла главные доводы Коротковой: это ее возможность преподнести себя как отличного специалиста, и это ее долг — поддержать Игоря, всегда проявлявшего к ней исключительную доброту. Приняла и согласилась одеться и привести себя в порядок.
Около сорока минут сборов, чай с кексами, которые сегодня испекла мама, — и Станислава уже в машине Марины. Та оживленно и весело болтает о новостях в агентстве, обо всем и ни о чем конкретно, а Осеева нервно сжимает и разжимает пальцы, едва прислушиваясь к монологу помощника Игоря, полностью погруженная в свои размышления.
«В конце концов, пробуду там час, покажусь на глаза Игорю, его партнерам, улыбнусь тем, кому надо, и уеду. Если повезет, вообще его не увижу. Надо просто внимательно по сторонам смотреть и вовремя от него скрыться».
Принятое решение несколько примирило Стасю с необходимостью посетить это мероприятие, успокоило ее. Но воплотить его в жизнь не удалось. По разным причинам.
11
Суета, рокот разговоров, фоном к которому служила спокойная музыка, льющаяся из динамиков, очень быстро утомили Станиславу. Игоря Пятигорского она нашла практически сразу же, удивив его своей новой прической и цветом волос. Минуту поговорила с ним, улыбнулась присоединившимся к ним партнерам и друзьям агентства, а потом, воспользовавшись первым же подходящим предлогом, поторопилась исчезнуть.
Липкое внимание окружающих вызывало у Стаси неприязнь и неуверенность. И ведь хотела затеряться в толпе, намеренно не стала накладывать яркий вечерний макияж, предпочтя лишь нейтральный блеск для губ да тушь, нашла в гардеробе скромное платье: черный цвет, классический, подчеркивающий талию и бедра силуэт, длина — два сантиметра выше колен. Конечно, открытые плечи и спина — платье полностью закрывало грудь, завязываясь на шее лентами — к пуританской скромности отношения не имели, но, предпочти она наглухо закрытый вариант, еще больше выделилась бы из общей массы женщин.
Вооружившись необходимой атрибутикой любой из подобных вечеринок: скучающим выражением лица и бокалом шампанского, — Станислава бродила по краю этого гомонящего, медленно фланирующего людского моря, ловя на себе то заинтересованные, то пристальные, то презрительные взгляды. Торжественная часть банкета подходила к концу, отец и центральное лицо «Спортлайфа», Михаил Игнатьевич Ледянов, с минуты на минуту должен был выступить с речью, подведя итоги этого «слета кур, снесших золотые яйца», как говаривал Пятигорский, а также ребрендинга своего детища. Наверное, можно было бы уже и уезжать…
Что держало ее здесь? Станислава этот вопрос обходила так же ловко и аккуратно, как обходила гостей празднества Ледяновых, появлявшихся у нее на пути.
Дома ждали родители, как и обычно, полностью погруженные в свою жизнь и увлечения, занятые только друг другом, недописанная запись в дневнике, потерявшего свою суть «доверенного лица», ранние стихи Ахматовой, которыми Стася сейчас зачитывалась, остро переживая каждую строчку. И одиночество. Да и дома-то своего, настоящего, у нее не было, только съемные квартиры да комнатка в отчем доме. Не было ничего, за что стоило бы цепляться и что можно было бы взять за основу, чтобы в дальнейшем выстроить и новую себя, и свою новую жизнь.
Если и имелось что-то, за что она цеплялась изо всех сил, так это ее обида на Вячеслава Ледянова да еще стремление стереть его из памяти и сердца. Вот и получался парадокс: поставив точку, следующую строку Стася так и не начала.
Девушка внимательно, стараясь делать это незаметно, вглядывалась в лица присутствующих на мероприятии мужчин. Взгляд искал высоких, с широким разворотом плеч, с короткой стрижкой и рыжевато-русыми волосами. Таковых ни одного не нашлось, что Осееву поначалу озадачивало, а потом уже и растревожило.
Вячеслав Ледянов не мог не присутствовать здесь. Он такое же лицо компании, как и его отец. В таком случае где он?
Берега этого импровизированного моря со множеством течений и перемещений Станислава обошла трижды, но Вячеслава так и не выхватила взглядом. Она заметила его отца, стоящего у одного из фуршетных столиков, посмеивающегося, обнимающего какую-то высокую блондинку, чья модельно-глянцевая красота и пустая улыбка вызвали у Стаси жалость, и беседующего с двумя мужчинами, одним молодым, другим уже в летах и при солидном весе. Заметила, к своему бесконечному и приятному удивлению, Артема Ледянова, во всем черном, очень повзрослевшего, вытянувшегося, но по-прежнему худого, немного даже дисгармоничного, Стася даже не сразу его узнала, потребовалось дважды присмотреться. Но ни следа старшего сына Михаила Ледянова. Где он может быть?
Растерянная и обеспокоенная, Станислава не сразу осознала, что музыка стихла, обороты смеха и бесед уменьшились вдвое и все неторопливо переместились к возвышению в правом углу большого зала, на котором техник возился с микрофоном. Настало время для торжественных речей и благодарностей. Далее должна была последовать неофициальная часть мероприятия, слух пронесся, что специально для нее был приглашен известный диджей, звезды какого-то танцевального шоу и даже один из знаменитых певцов. Разумеется, Станислава присутствовать там не планировала. Она даже на речь не собиралась оставаться, но сейчас, когда людское море плавно перетекло к сцене, ее уход могут заметить. Так подводить Игоря Валентиновича Стася не посмела.