И снова были долгие дни и недели совместных переглядываний и ничего не значащих фраз. Мне нравился Андрей Сергеевич, но и становиться заменой отца я не хотел. А потом все мои сомнения и рассуждения полетели прахом.
В один из вечеров я вернулся из клуба поддатый, и Андрей меня серьезно отчитал.
— Секса же хочется, вдруг сниму кого, пока ты думаешь, — нахально заявил я.
Этой же ночью я оказался в постели бывшего любовника отца. Как завертелась наша жизнь в дальнейшем, рассказывать не буду. Скажу просто — хорошо. Для меня это была первая влюбленность, для Андрея… не знаю. Я верил, что я для него не тень отца. Но тот факт, что семь лет мы были любовниками, друзьями и самыми близкими людьми, говорит сам за себя.
Семь лет… А потом у Андрея обнаружили рак лёгких. И ведь не курил он никогда! А болезнь запустил. Как всегда, ему было некогда. У компании появились новые партнеры из Германии. Я и сам засиживался с документами до полуночи. Замом Андрея я стал, как только получил диплом. В компании помнили моего отца. Генеральный даже высказал сожаление по поводу того, что я не пошел в финансисты. Но на работу взяли. Вначале с испытательным сроком. Потом уже на постоянную.
Андрей помогал мне во всем. Неудивительно, что вник я в дела быстро. Единственное, что нам не нравилось — это невозможность одновременно пойти в отпуск. Не станешь же рассказывать всем, что мы партнеры, почти супруги, и хотели бы вместе отдыхать. Вырывались, конечно, отдохнуть. На несколько дней во время праздников или просто на выходные.
Когда Андрей выплатил ипотеку, с деньгами совсем стало хорошо. Мы купили себе по машине, могли позволить слетать на выходные в Париж или в Вену. Моя квартира приносила стабильный дополнительный доход, хотя и требовались изредка вложения. Незадолго до болезни Андрея начали делать ремонт. Старую мебель выкинули. И дальше все остановилось. Нанятая бригада закончила работу, но заниматься дальше квартирой я не смог. Все надеялся, что с диагнозом ошиблись. Но Андрей так не думал. И получив повторное заключение, потащил меня к нотариусу оформлять завещание.
Последние две недели оказались самыми тяжелыми во всех смыслах. И когда все закончилось, мне самому хотелось лечь и умереть. Не то чтобы я безумно любил Андрея, но это был единственный близкий мне человек. Вначале мать умерла, затем отец. Какими-то друзьями в силу своей ориентации я не обзавелся.
Мы с Андреем никогда не приглашали домой гостей. Не иметь приятелей было проще. Нам хватало друг друга. Мы работали вместе, обсуждали рабочие моменты, представляли собой идеальный тандем сотрудников. Вместе засиживались допоздна, когда это требовалось, вместе радовались успехам и удачно составленным документам, вместе возвращались домой, ничуть не тяготясь тем, что и за ужином продолжаем обсуждать тот или иной договор.
И вдруг разом я остался в полном одиночестве. Это давило морально так, что я стал опасаться того, что попаду в психушку. Когда шестой раз выдраил квартиру в течение одного дня, то понял, что нужно как-то отвлечься или что-то изменить в своей жизни. Находиться в стерильном помещении, которое теперь напоминала наша квартира, я просто не мог. Схватил телефон, карточку и поехал на свою квартиру.
Первое желание, которое у меня возникло, когда я только переступил порог, — начать уборку. В этом запыленном помещении было чем заняться! Невероятным усилием воли остановил себя, сел в центре комнаты на пол и занялся самовнушением. Сидел долго. Уговаривал себя, что жизнь не закончилась. Мне только двадцать пять. Генеральный директор еще во время болезни Андрея заверил, что должность юриста компании станет моей. Я молод, успешен, пусть не миллионер, но достаточно обеспеченный человек. Найти мальчика по вкусу проблем не составит.
Но реально что-то менять и куда-то двигаться мне совершенно не хотелось. А потом я не смог. Неожиданно пространство вокруг меня будто пронзили лучи света, и сознание мое померкло.
========== Часть 2 ==========
Первое мое впечатление, когда очнулся, — в психушку я все же попал, но в очень элитную, попутно приложившись обо что-то спиной. Та сильно болела. Еле сдерживался, чтобы не орать во весь голос. Мне тут же кололи обезболивающее, и я отключался. Где-то на седьмой или восьмой раз я все же открыл глаза и пришел к заключению, что спина болит меньше. Хотя понял, что ощущаю боль в левой руке и где-то слева в тазовой кости. А вот ног, напротив, совсем не чувствую.
Дабы убедиться, что они есть в наличии, я чуть приподнял голову. В спину тут же стрельнуло будто разрядом, на лбу выступили бисеринки пота, а меня в очередной раз накрыло паникой. За пару секунд я увидел столько всего, что мозг упорно отказывался перерабатывать и как-то осмысливать происходящее. Прежде всего, тело было не мое (кстати, ноги на месте), во-вторых, меня удивила сама больничная палата. Что-то в ней было не так, но что именно, я не понял. От всех этих усилий — мозговых и телесных, я устал и провалился в сон. В очередной раз пришел в себя под чей-то бубнеж.
— Вы же понимаете… Госпожа, мы сделали всё, что смогли… Если… — доказывал что-то мужской голос.
Ему отвечал женский:
— У нашей семьи нет столько средств, чтобы…
Поначалу я решил, что у той дамы нет средств на обеспечение этого тельца отдельной палатой. Это я так подумал, когда меня перевезли. Но через сутки, когда я немного оклемался, врач просветил подробнее:
— Елисей, у твоих родителей возникли некоторые проблемы, тебе расскажут о них позже. Но сразу скажу, ситуация очень серьезная. У тебя раздроблен восьмой и девятый спинные позвонки, в одиннадцатом трещина. Разрыв в поясничном сплетении нервов. Перелом лучевой кости левой руки, трещина в тазе и еще по мелочам.
Главная проблема была именно с теми нервами. Какая-то «веточка» от двенадцатого грудного нерва получила серьезные повреждения. Именно этот нерв как-то там связан с половыми органами и нижними конечностями. В общем, доктор обрадовал меня по полной. Слушая его, я с трудом удерживался от вопроса: «Когда это я так успел переломаться?» Воспринимать то, что это не мое тело, получалось с трудом. То и дело я забывал, что теперь стал каким-то Елисеем. Имечко зашибись! Бывают же такие родители, что не думают о том, как пацану с таким именем дальше жить.
Обезболивающих мне в те дни кололи много, и я имел немного затуманенное восприятие всего. Наверное, это было хорошо для меня. Перенос своего сознания в тело подростка я воспринял спокойно, но сосредоточиться и обдумать ситуацию мне было сложно. Я даже к разговорам других больных, находящихся вместе со мной в шестиместной палате, почти не прислушивался. И только через неделю я стал вникать в свое положение и еще больше недоумевать.
Прежде всего врач снова завел со мной разговор по поводу сложившейся ситуации. Оказалось, что мой случай настолько сложный, что лечить без магии не получится. О-па! Хорошо, что я лежал и не упал от такой заявы. Вообще-то думал, что сейчас мужики в палате начнут смеяться над шуткой доктора про магию. Ан нет, никто и ухом не повел, хотя и слушали нашу беседу.
— Сам понимаешь, что такое лечение очень дорогое, а лекари соответствующего уровня имеются только в столице, — продолжал доктор. — Боюсь, Елисей, что твоя семья не в состоянии оплатить все расходы.
Больные, прислушивающиеся к нашему разговору, дружно загомонили. Похоже, они ожидали чего-то подобного. Хотя я не совсем понял, что так взволновало народ. Прояснилась ситуация только на следующий день, когда в сопровождении доктора пришла молодая, привлекательная женщина. С большим удивлением я узнал, что это «мама». То есть мама Елисея.
Пока я с жадностью разглядывал внешность женщины и ее наряд, она начала вводить меня в курс дела.
— Твой жених помолвку разорвал, — услышал я очередную ошеломляющую новость.
Не то чтобы я обиделся на разрыв помолвки, меня удивил сам факт. По моим прикидкам пацану не больше пятнадцати лет. Ну и, конечно, упоминание того, что это был «жених» мужского рода, вызвало много вопросов.