Жила она с мужем недружно: не прощала обид, не спускала ошибок, а уж если муж приходил домой «под шофе» - устраивала, по меткому выражению Анатолия, «показательные выступления» с обвинением благоверного «по статьям расходов» и непременными слезами о загубленной мужем жизни.
С точки зрения самого Тольки, пил он редко - с получки разве, да ещё с премии (которые исправно приносил домой и отдавал Томке), да ещё когда начальник работёнку левую подкинет. Анатолий работал автослесарем в гараже частной фирмы. Гаражный коллектив был на удивление дружный и спаянный, в беде одного не оставят.
Отказать друзьям Толька не мог, да и не хотел. Пил не на последние, денег в доме хватало, и Томкины сандалы он никогда всерьёз не принимал: пусть её - пошумит, покричит, поревёт Томка, бабы все такие, что с них взять. Зато сына ему родила - точно копию сняла! Его, Анатолия, первенец, его продолжение. И лицом похож, и умом не подкачал, и руки золотые. Эх, повезёт какой-то, когда женится...
Размышляя о сыне, Анатолий светлел лицом и улыбался своим мыслям. Томка, видя на мужнином лице блаженную улыбку, распалялась ещё больше - до слёз её довёл и радуется, скотина!
В свою очередь Томкин муж не спускал жене её увлечения турпоходами. Выйдя замуж, Томка в походы почти не ходила - раз в месяц, а то и в два, отправляя маленького Геню погостить к бабушке. Но редкие эти вылазки, для неё необходимые, как глоток свежего воздуха в душной и тяжкой семейной жизни, вызывали у мужа глухую неприязнь.
- Опять шляться намылилась? - недовольно бурчал Анатолий, не препятствуя, впрочем, жене метаться по квартире в поисках походных «аксессуаров» (мазь от комаров найти, кеды поискать на антресоли, из дивана достать шерстяные самовязные носки и такой же свитер).
Томка не удостаивала мужа ответом, молча собирая рюкзак. Но иногда срывалась и заявляла мужу, что он превратил её в посудомойку и что даже прислуга имеет право на личную жизнь, а друзья должны быть у каждого человека.
Муж сердито возражал:
- А я, значит, не человек? Я тоже с друзьями люблю посидеть, и для этого совсем не обязательно мотаться по лесам. О ребёнке бы подумала, всё спихнуть норовишь...тёще.
- Да уж, конечно, водку пить в гараже удобнее, и магазин рядом. Он двадцать четыре часа работает, пей хоть всю ночь. Обхлебайся! - резала мужу Томка. И встречала горящий ненавистью взгляд...
Маленький Геня начинал плакать, муж, бацнув дверью, уходил на кухню, а Томка с тяжелым сердцем звонила матери: «Мам, завтра с утра приезжай, Геню возьмёшь до вечера? Вечером заберу... Да ничего не случилось, нормально всё. И голос нормальный. Ничего я не плачу, не придумывай».
В общем, с походами пришлось распрощаться, за что Томка винила мужа. Ревнует - значит, судит по себе, за самим грешки есть. Ну как ему доказать, что ничего у неё ни с кем... в серьёз не будет. Не позволит она себе такого - семью разрушить, ребенка без отца оставить. И мужа никогда не бросит, хоть другого любит. А у того - жена... А на Томку только смотрит и вздыхает, хоть бы руку протянул - так нет же, не протягивает, а Томка злится и ждёт, когда ему надоест...в дочки-матери играть.
Впрочем, о походах Томка вспоминала редко: не хотела бередить. Выходные проводила дома - скребла и чистила, варила щи-борщи (супы муж не любил), кипятила в баке бельё, добавляя в него персоль. - Муж любил кипельно-белое, высушенное на лоджии, крахмально-хрустящее и пахнущее свежестью. И пироги любил, с повидлом, с мясом, и слоёные, с рассольным сыром и веточками розмарина. Вот Томка и старалась - мыла, стирала, убирала, пекла пироги, по воскресеньям ездила с маленьким Геней в зоопарк, а зимой учила кататься на лыжах. Геня даром что маленький, - на лыжах стоял с четырёх, не падал с пяти, а в шесть освоил коньковый ход, но больше всего любил горки и трамплины. - «Ну, мааа-аам, ну можно? Там трамплинчик маленький... Все катаются, а мне нельзя?» - «Нельзя. Вот подрастёшь, тогда...» Находчивый Генка пускал в ход испытанное средство: начинал громко реветь, размазывая по лицу слёзы, и Томка сдавалась: «Ну ладно, ладно. Сопли только вытри, кто ж в соплях с трамплина...». Томка вспомнила, как поднимала ревущего (уже всерьёз) Генку после «полёта» с трамплина, и не смогла сдержать улыбки.
А когда-то - ходила в лыжные походы, с привалом у костра и душистым чаем из закопченного котелка, в котором плавали сосновые хвоинки и листочки брусники. И компания была у Томки - весёлая и дружная. Пока не выскочила замуж. Где она теперь, Томкина компания? Вспоминают ли о ней? Или уже не вспоминают...