Отношения с мужем, раз пошатнувшись, так и не наладились. Уже не ходила Томка в походы, занималась домом, сыном. А вот с Анатолием... То, что было у них когда-то с Анатолием, ушло без возврата. Словно между ними выросла стена.
Муж приходил с работы, они ужинали, смотрели телевизор, ложились спать. Утром Томка кормила мужа завтраком (вставать приходилось в пять, у него смена рано начинается), от вставал как часы, ел молча, потом хлопал дверью, и Томка грустно вздыхала...
А ведь когда-то по утрам уйти от неё не мог, случалось - на работу опаздывал. И улыбаясь счастливо, разводил руками: «Жена у меня такая... Не уйдёшь! Не пускает. А работа - она ж не жена... Не убежит». И прощали ему на работе эти опоздания, слесарь был от бога, другого такого не найдёшь.
Выходные всё чаще Анатолий проводил в гараже - «Работку подкинули левую, заплатят по-царски, ты ж сама хотела мебель новую, вот и купишь...» Возразить было нечего, деньги муж приносил домой всегда. Долгожданная мебель была наконец куплена, и соседки восхищённо цокали языком: «Эх, Томка, нас бы так любили... Такую мебель дорогущую купили, могли б дешевле поставить».
И мебель была всем на зависть, и Генка вырос - девчонки по нему сохли, и денег хватало на всё. А жизни не было! И счастья. И однажды муж ушёл навсегда, сказав на прощанье: «Эх, Томка, Томка... Полжизни с тобой прожил - сам не понял, зачем. Ты ж не любила меня никогда. Ты деньги любила, что я тебе приносил!»
Словно обухом по голове ударило Томку. Она молча поднялась и пошла собирать мужнины вещи. Доставала из шкафа по одной и бережно складывала в чемодан, словно прощалась. Когда всё было собрано, отглажено, уложено, муж молча взял чемодан и ушёл навсегда.
- Ну что ж, - сказала ему Томка, когда за ним захлопнулась дверь - со мной плохо было, с другой будет хорошо. Живите, раз так». Спокойно сказала Томка последние слова, закрыла за ним дверь и без сил опустилась на табурет.
Глава 2. Обо всём понемногу
Словно острая щепка, вонзилась в сердце обида. Не любил, значит, Толька. А она-то! Всем для него пожертвовала, всех друзей растеряла, для него одного жила.
А он не ценил, оказывается, только пользовался. А теперь нашёл себе другую, Томка ему надоела, вот и ушёл. Слёзы брызнули из Томкиных глаз, а сердце словно умерло: ничего оно не чувствовало, ничего не желало теперь. Пусто в сердце, бесприютно. Вот вернётся из армии сын и скажет: «Эх, мама, что мне с тобой жить, уйду я от тебя!» И уйдёт. А ей всё равно.
Это раньше - переживала она за сына, когда в институт не стал поступать, как все нормальные дети. Сам пошёл в военкомат. А теперь - пусть идёт. Томке было всё равно.
Вернулся из армии Генка. Услышав об уходе отца, вроде и не удивился. В вуз поступать не стал, но и к отцу в гараж работать не пошёл (хотя Анатолий настойчиво звал сына к себе), нашёл работу в другом месте, ещё до армии женился на однокласснице, после армии молодые жили у Томки. Томка невестку не обижала, жили мирно как две соседние страны: граница на замке, кухня - нейтральная полоса.
Руки у Генки, как и предсказывал отец, были золотые, за что ни брался - всё у него получалось. Вот только выпить любил, как отец. Жена Светлана словно бы не замечала Генкиного «увлечения», даже наоборот: возьмёт Генка чекушку в руки - Светка ему уже стакан подаёт, закуску на стол ставит, полную тарелку наложит мужу, да ещё добавить норовит. Томка удивлялась, но молчала. Она вообще другая стала, сама на себя не похожая, о чём Генка шёпотом рассказывал жене (чтобы мать, не дай бог не услышала).
Женился сын ещё до армии, с матерью не посоветовался, просто сказал: «Мам, мы со Светкой расписались, пока у неё поживём, а там и к нам переедем, она пока не хочет». Томка поджала губы, молчала. А Генка ждал поздравлений, на худой конец - упрёков - что ж ты мать не спросил, не посоветовался...
Но и упрёков не дождался Генка. Мать помолчала, поглядела исподлобья на Светкины алевшие двумя маками щёки и махнула рукой: «Ну что ж, живите где хотите, воля ваша» - и ушла в кухню. Генка обиделся на мать, а Светлана перевела дух и сказала: «Да ладно тебе, наладится».
Не наладилось. Уже родилась и подрастала Ритка, уже давно перебрались молодые к Геннадию, но как ни старалась Светлана подружиться со свекровью - не получилось. Томка словно стеной от них отгородилась. Жила бок о бок, как соседка, ни во что не вмешивалась. Только к маленькой Ритке приходила, когда она плакала, а Светлана возилась на кухне. Томка брала внучку на руки, меняла ей пелёнки и, убаюкав, уходила к себе. Так и жили, как соседи. Хорошие, добрые, но - соседи.