После смерти Анатолия Томкина семья, которую и раньше она не считала семьёй, рассыпалась совсем. Не распалась, не развалилась, а именно рассыпалась: каждый жил своей, отдельной жизнью, даже маленькая Ритка!
Геннадий переселился на дачу, на работу оттуда ездил, хотя было далеко. Томка со Светланой и маленькой Ритой приезжали по выходным. Генка целый день стучал в сарае молотком, слова из него не вытянешь. Привыкли.
Светлана тихо радовалась, что после смерти отца Генка перестал выпивать - как отрезал. Но Томку это не обрадовало, а было как-то всё равно. Невестка, болтушка и хохотушка, притихла и разговаривала с Генкой, когда Томки не было поблизости. При свекрови помалкивала. «Жалеет меня, что ли?» - думала Томка. - Не хочет показывать, как ей жить радостно, а без меня, наверное, хохочет-заливается...»
Даже внучка стала другой. Повзрослела. После школы, наскоро приготовив уроки, убегала на улицу - и пропадала до вчера. А раньше любила дома сидеть, с куклами. Вдвоём с бабушкой они шили куклам юбочки, платья, шляпки, широкие плащи с капюшоном «по последней моде». Рита быстро перенимала все премудрости шитья, быстро училась и шила с удовольствием. «Это у неё от меня!» - с гордостью думала Томка.
Теперь куклы были заброшены, Рита о них и не вспоминала. То в кино уйдёт, то к подружке на полдня. Томка без неё скучала, напекла как-то к её приходу целую гору оладий (Рита обожала бабушкины оладьи). Рита равнодушно взглянула на накрытый стол, нехотя принялась жевать.
- Ты пустые-то не ешь, в сметанку макай, или в маслице, я сливочное тебе растопила, как ты любишь.
- Не хочется что-то, бабушка. - И ушла в свою комнату, аккуратно прикрыв дверь.
Томка обиделась и больше оладий не затевала. А внучка не просила. Вот и Ритке она не нужна, ей теперь с подружками веселее, чем с бабушкой. «Выросла внучка, - грустно думала Томка, - она теперь школьница, и друзей у неё целый класс...»
А она, Томка? У неё ведь тоже были друзья, и всем она была нужна. А потом вышла замуж. За Тольку. А могла бы выйти за Павла...
Уже заглянули в комнату сумерки, предвещая осеннюю долгую ночь, а Томка всё сидела не зажигая света. Вот сейчас она встанет, щелкнет выключателем и мягкий свет из молочно-белого плафона прольётся на пожелтевшие страницы старенькой записной книжки, которую она держала в руках и боялась открыть. Боялась набрать давно забытые номера - и не найти забывших о ней друзей. Кто-то ей откликнется? Кто из них?
Много было у Томки друзей, а замуж вышла за Анатолия, с которым десять лет сидела за одной партой. А могла бы выйти за Павла, но опоздала: Пашка был женат и разводиться не собирался. В их дружной походной компании принято было ничего друг от друга не скрывать, и Пашка всем рассказывал, какая у него жена.
- И готовить умеет, и где был не спрашивает, и в поход - отпустила, не волнуется, доверяет мне! А рукодельница какая! - соловьём заливался Пашка, не оставляя Томке надежды...
- А ты приводи её к нам, нам такие девчата в группе очень даже нужны!
- Чего захотели! Я своей жене не позволю по лесам бегать, пускай дома сидит.
К слову, у Пашки уже были две маленькие дочки-двойняшки, и его жена не смогла бы пойти в поход, даже если бы захотела. А Павла он отпускала, потому что на выходные к ним приезжала её мама, и дочкам хватало ласковых рук.
Пашка приходил в поход надутый от гордости - и хвастался, хвастался... Вот вчера он кормил дочек, и они послушно ели - ложку за ложкой, и съели всё, а у матери всегда капризничают... Вот подрастут немного, и он приведёт их в поход... «Тридцатник для первого раза тяжело, а двадцать семь пройдут, в крайнем случае на плечах доедут, плеч в группе много» - мечтал Пашка о невозможном, и его не прерывали.
Пашку терпели, хотя он всех уже достал своими россказнями, и предлагали не тянуть и произвести на свет двух сыновей - раз у Пашки по одному не получается. Пусть будет четверо, для ровного счёта. Павел замолкал и надолго задумывался.
Томка попала в эту в группу случайно, ей было не по себе в незнакомой компании. Но ей повезло: группа оказалась дружной и приветливой к новеньким, которые уже к обеду переставали чувствовать себя новичками (как вариант: вообще переставали себя чувствовать и, доплетясь на отламывающихся ногах до станции, больше в группе не появлялись). А когда приходили второй раз - новичками их никто не считал.
Стала «своей» и Тома. В группе почти все были её ровесниками или чуть старше, со всеми у неё установились ровные дружеские отношения. И только с Павлом...