Томка сунула в объёмистый рюкзак две картонных коробки с пирожками и одну большую - с творожным печеньем и с тяжёлым сердцем влезла в лямки. Рюкзак ощутимо давил на плечи. «Тяжёлый, собака» - подумала Томка. - Ничего, после обеда будет легче».
Ей вдруг стало легко, словно кто-то невидимый снял с её плеч тяжелые ладони. Тихо ступая, чтобы не разбудить домашних, Томка вышла в коридор - и встретила неприязненный взгляд сына. Щелкнула замком, вызвала лифт. Сын не уходил, собирался с силами, поняла Томка.
- Опять шляться поехала? - изрёк мужниным голосом сын («Господи, ну до чего у них голоса похожи! И характер не дай господи...»)
- Отец вот... из-за походов твоих ушёл. Ревновал тебя очень. Любил потому что. Это он сам мне сказал. А ты... Тебя разве удержишь, пятьдесят скоро, а всё как девчонка - с рюкзаком, с ночёвками... Подумала бы лучше, кому ты там нужна? Ну, разве только на ночёвку...
- А кто ж тебя научил матери так хамить? Отец хамом был, и сын хамом вырос! - выкрикнула ему в лицо Томка и, не дождавшись лифта, резво скатилась по лестнице.
Уже выйдя из подъезда и жмурясь от тёплого утреннего солнышка, Томка улыбнулась. - «А вот нужна!» - ответила она Генке, но он её уже не слышал.
На вокзале Томку ждал сюрприз: отметить юбилей Николая (ему исполнилось шестьдесят) собрался, как отметил сам юбиляр, «кадровый состав» группы - друзья Колиной молодости и все его бывшие туристы. Поздравить любимого руководителя пришли даже те, кто давно уже «завязал» с туризмом. Многие из них помнили Томку, так что её опасения - как встретят в группе - остались позади, и ничто не омрачало Томкиной радости.
Вглядываясь в полузабытые лица старых друзей - такие знакомые, такие дорогие для Томки лица (и совсем почти не изменились, ну разве чуть-чуть, самую чуточку стали старше), она словно вернулась в прошлое и чувствовала себя молодой и беспечной - как двадцать лет назад, когда они всей группой (самой дружной группой Клуба Походов выходного дня!) вот так же отмечали Колин юбилей. Тогда ему исполнилось сорок. Каким он стал теперь?
Словно в ответ на её мысли сзади заорали:
- Тамарочка!! Какие люди!! У нас сегодня полный кадровый состав! Пирогов-то напекла? Смотри у меня, чтобы до привала донесла в целости-сохранности. Я ж тебя знаю, вон - Пашке половину по дороге скормишь...»
Замерла Томка, сердце остановилось и забилось радостно, затрепыхалось как птица. Обернулась - и ... оказалась в крепких Пашкиных руках.
- Томусик! Явилась, не запылилась... Пирожки-то с чем? Дай хоть понюхать! - под дружный смех жалобно попросил Павел...
Это был солнечный, радостный, праздничный и счастливый для Николая и его товарищей день, который, казалось, сам не хотел кончаться. И так много всего случилось в этот необыкновенный день, что и не упомнить...
Первое препятствие - речку - переходили по бревну. И не река была - так себе речушка, метра два шириной. И глубина-то по колено! И берега-то низкие - бревно почти касалось воды... Вот только вода - ледяная! Начало мая, кое-где виднелись серые островки снега с вытаявшей из него прошлогодней хвоей...
Речку перешли бодрым шагом - побросали рюкзаки на противоположный берег (Томкин, с пирогами, бережно передавали из рук в руки... и бросили «ласково») и налегке уже - переправились сами. Бревно было относительно широким (могло быть и хуже) и таким надёжным с виду, что Николай решил перейти речку не снимая рюкзака. -«Тяжёлый он, подлюка, потом надевать - проблема, я так перейду» - были «последние» слова Николая.
Бревно, терпеливо выдержавшее всю группу, под Николаем хрустнуло, хрястнуло - и он оказался в ледяной купели. Группа среагировала чётко и быстро: сбросили надетые уже рюкзаки и... достали фотоаппараты! Глубина, как уже говорилось, была чуть выше колен, да вот незадача - Коля упал на спину, рюкзак, и без того тяжеленный, намок и стал неподъёмным.
Коля отчаянно дёргался, болтая руками и ногами, но встать не получалось. У него получалось смешно. Все и смеялись - долго и от души. А отсмеявшись, поспешили на помощь имениннику. Вытащили, конечно. И рюкзак спасли.
Николай был завернут в праздничную скатерть, заботливо принесённую кем-то по случаю дня рождения («Это надо же, пригодилась скатёрка условно-досрочно, кто бы мог подумать...»). Там, в скатерти, он снял мокрые штаны и переоделся в сухие (заботливо принесённые кем-то в рюкзаке по случаю дня рождения - мало-ли что, день-то какой непростой...)
А вечером, за праздничным «столом» - то есть на расстеленной на траве этой самой скатерти - передавали из рук в руки полароидные снимки, заботливо подписанные дружескими руками...