…Конец истории об американском шоколаде был очень интересен. Возвращавшийся с архипелага „Седов“ остановился в Русской гавани, на Новой Земле, на берегу бухты. Писатель Соколов-Микитов нашел среди плавника медный шар.
Визе и Соколов-Микитов с найденным буйком американской экспедиции.
Это был буй с „Америки.“ Течения Баренцова моря устроили любопытное совпадение. Буй с „Америки“ приплыл в русскую гавань с острова Альджера. Внутри лежали записки на английском и норвежском языках. Болдуин сообщал:
„Ближайшему американскому консулу материка.
Сообщите в Америку, что американская полярная экспедиция Циглера зимует на острове Альджере. Мы нуждаемся в каменном угле для шхуны „Америка“. Попытайтесь доставить его нам этим же летом. Отправляюсь на север архипелага. Вернусь, может быть, не достигнув цели, но не побежденным бездной.
Остров Альджер, 1901 г.
ГИБЕЛЬ ГЕОРГИЯ СЕДОВА
„Живые люди дороже полярных памятников“.
Это изречение принадлежит художнику Арктики Пинегину. Ему же принадлежат и следующие строки:
„…Стремясь на „Фоке“ к мысу Флоры, мы предполагали разобрать на топливо только один амбар Джексона. После встречи с Альбановым пришлось подумать о большем. Мы должны разыскать потерявшихся людей.
Оставив в бамбуковой хижине провиант и оружие, солнечным вечером вышли мы к Земле принца Георга. Двигаясь вдоль берегов Белля и Мэбель, мы часто стреляли из китобойных пушек. Но нигде на берегах не было видно присутствия людей. В доме Ли-Смита все оставалось не потревоженным после зимнего посещения.
Из гавани Эйры „Фока“ направился к мысу Гранта. В окрестностях мыса не было никого. В подзорные трубы виднелись мертвые камни. Выстрелы китобойных пушек будили стада моржей. Искать пропавших на мысе Гранта бесполезно: нужно обойти его, тщательно осматривая все берега.
Было решено поиски прекратить…
…Раннее утро. „Фока“, покачиваясь на крупной зыби, уходил на юг под парусами и паром. Все сильней лиловела земля и заволакивалась испарениями моря.
Все ушли спать. На мостике остались Альбанов и я. И наступила минута… — Земля на севере предстала такой же, какою ее завидели впереди: не то облако застывшее, не то пологие горы встали над морем. В моем мозгу быстрым вихрем пронесся весь минувший год. И снова встало ушедшее мгновение, когда на мостике вскричали:
— Смотрите, смотрите, — ведь это земля!
Тогда рядом со мной стоял Седов. Он стремился к ней больше всех и отдал ей себя раньше всех. Теперь не он правит „Фокой“, а я. Со мной рядом стоит Альбанов, до этого года о Земле Франца-Иосифа не думавший вовсе.
Звезда привела этого человека изо льдов — на „Фоку“, Седова — к могиле на далеком острове.
— Прощай, Седов, прощай, суровая страна!“
Ледокол „Седов“. Стою на баке и смотрю, как перевертывающиеся от ударов форштевня облепленные бурыми водорослями льдины сбивают краску. После каждого удара появляются широкие царапины на сделанной Володей Дьяконовым в Архангельске, перед отходом на архипелаг, надписи на носу:
До Северной земли льды, пожалуй, совсем сотрут ее. Ничего, — в Архангельске сделаем новую. Память о смелом лейтенанте, отдавшем жизнь архипелагу, не исчезнет.
Советский ледокол „Седов“, третий раз сокрушающий льды у берегов архипелага, служит живым памятником ему.
В 1929 году „Седов“ ходил Британским каналом искать на расположенном у северного полюса море королевы Виктории могилу Седова.
Второго февраля 1914 года Пинегин записал в свой дневник поэму о полярных просторах:
„Второго февраля — пасмурный рассвет.
Седов с утра ушел на разведку, в половине двенадцатого вернулся.