— Не ты в комсомол принимал, не тебе и гнать, — огрызнулся Василий. — А то, что в любой сказке сокрыта доля истины, даже дети малые знают.
— Мы не сказками занимаемся, а новую жизнь строим. И пока ты приписан к нашей первичной ячейке.
— Да пошел ты… — вздыбился Василий.
— Тише вы, тише, расшумелись, — выступил из темноты начальник геологической партии Михаил Геннадьевич Титов — человек пусть ничего и не смысливший в горном деле, но настоящий большевик еще с дореволюционным стажем. В расстегнутом кителе, небрежно наброшенном на плечи, высоких хромовых сапогах и галифе, он выглядел настоящим командармом, только оторвавшимся от карты, над которой всю ночь планировал предстоящее сражение. Не хватало только красного карандаша. — Вы бы, чем за всякую дурь тут глотки рвать, из-за баб подрались, что ли.
— Так ведь у нас тут баб нет, — хихикнул кто-то из рабочих.
— Оно и правильно, — согласился Михаил Геннадьевич. — А посему и бодаться незачем. Пусть каждый занимается тем, чем заниматься ему партия поручила. Тебе, Илья, нужно рабочим помогать, а у Василия своя работа. И поверь, не проще той, что тебе досталась.
— Мне кажется, что бродить по лесам… — начал Илья, поправляя железную дужку очков. Он всегда так делал, когда сильно волновался. И еще, волнуясь, он всегда краснел, лицо его становилось под цвет волос и веснушки созвездиями оспин проступали на лице. Но только сейчас, в свете костра этого заметно не было, хотя Василий был уверен, что Илья красный, как рак.
— Если кажется, то крестись, вон как Федот наш. Два слова, три крестных знамения… А как будущему строителю мировой Коммуны тебе не казаться должно… Ты точно должен знать…
— Так ведь я о том и говорю! — вновь встрепенулся Илья.
— А, пустое, — как от назойливой мухи, отмахнулся Титов от комсорга. — Пойдем-ка, Василий, тут разговор есть. Гонец из райцентра прибыл.
И положив руку на плечо Василию, он повел его в сторону штабной палатки.
Илья, переполненный обидой, рухнул на свое место.
— Так ты, Федот, продолжай, — попросил кто-то из рабочих. — Ты про Жуть-то, Жуть саму расскажи.
— Так я уже все и рассказал… Только вот говорят, что Иван этот, который по земле уж четыреста лет с гаком блуждает, без души вовсе, и не любит он, когда границы его владений чужаки нарушают… — вкрадчивый голос Федота затихал по мере того, как Титов с Василием подходили к краю лагеря. У командной палатки он и вовсе превратился в невнятное бормотание.
А за палаткой, за палаткой и в самом деле ждал посыльный, на коне в форме, все как положено. «Интересно, что такого важного могло случиться?» — подумал Василий. Да, видно что-то и в самом деле случилось. Что-то очень важное, раз в такую даль человека погнали.
— Вы будете Василий Архипович Кузьмин? — звонким голосом спросил посыльный. Василий не видел лица всадника, но ему почему-то показалось, что тот совсем молодой, чуть ли не мальчишка.
— Да он, он, — заверил Титов.
— Я, — кивнул Василий.
Только тогда всадник нагнулся и притянул Василию планшет, клочок бумаги и карандаш.
— Напишите ваш код.
— Посветить бы чем.
Посыльный, так и не слезая с седла, вновь наклонился и протянул Василию электрический фонарик, а потом повернулся к Титову.
— А вы, товарищ, отойдите, информация совершенно секретная.
Титов чуть поднял руки, признавая собственное поражение, едва успел подхватить соскользнувший китель, потом отступил во тьму.
Быстро накарябав личный номер, Василий протянул бумажку посыльному. Тот долго изучал цифры, потом едва заметно кивнул, выудил откуда-то объемный пакет и вручил его Василию, вместе с еще одной бумажкой.
— Вот тут распишитесь в получении.
— Ну и бюрократия у вас.
— Ничего не поделаешь, секретные документы требуют должного обращения. Не забудьте пакет по прочтению уничтожить, — и, забрав расписку, он повел поводьями, разворачивая коня.
— Куда поедешь-то на ночь? — спросил Василий, сжимая объемный пакет под мышкой. — Может, у нас останешься. Небось в седле большую часть дня провел. Да и конь твой, смотрю, притомился.
— Хотел бы, да не могу, — ответил посыльный. — У нас в районе такое творится. Столько начальства понаехало, так что лучше уж мне поспешать, — и он пришпорил коня.