— А вдрух врешь?
— Честное комсомольское.
— Вот бесово семя. Что мне хвой «мол» этот. Ты ихоной Божей матери похлянись.
Больше всего Василий хотел послать невидимого стрелка, но деваться было не куда, пришлось покривить совестью.
— Хорошо… Клянусь иконой Божьей матери… — нехотя произнес он.
— Ну, смотри… Матерью самого боха похлялся, — продолжал стрелок-невидимка. — А как обманешь, тах мать твоя заболеет и помрет, и всему твоему семени удачи не будет да седьмохо холена…
Потом доски сеновала заскрипели, и по лестнице стал спускаться мужичок. Роста он был небольшого, но коренастый не в меру. В лаптях и безрукавке, надетой по некогда белоснежную рубаху. Поверх безрукавки, через голову у него был перекинут охотничий патронташ. Сам же он так зарос бородой, что черты лица его было не разобрать, разве что нос картошкой возвышался над седыми зарослями усов.
— А зовут-то тебя как? — поинтересовался Василий.
— А похто тебе мое имя? — встрепенулся мужичок. — Или заховор какой наложить хочешь? А то смотри. С этим у нас строхо. И посему имя мое тебе не надобно.
— Так как же мне тебя звать? — удивился Василий.
— А зови Хозяин, раз ты в моем доме.
Наконец мужичок слез с последней ступени и встал рядом с Василием. И хотя оперуполномоченный роста был невысокого, незнакомец приходился ему как раз по плечо.
— Ну, что, пошли, Хозяин, — кивнул в сторону двери Василий. — Или там, на сеновале, кто еще есть?
— Никохо более, — заверил тот. — Остальные в лес ушли.
— Зачем? — удивился Василий.
— А как все кончится, так и вернутся.
— Что «все»?
— Послухай, — незнакомец внимательно посмотрел на Василия, — ты дурах или прихидываешься? Если знаешь, о чем речь идет, то и ховорить ничего не надо, а ежели нет, то зачем все это тебе? У тебя свои дела, у нас свои…
— Пошли, давай. Пусть Григорий Арсеньевич с тобой разбирается…
— Кто, кто?
— Топай, узнаешь.
— Они прошли назад в первую горницу. Батьки там не было, Василий выглянул в прихожую — Федот стоял на посту, внимательно глядя в сторону ворот, однако его правая рука то и дело чертила крестное знамение. Василий повернулся к Хозяину.
— Ты садись пока… — махнул он в сторону скамьи, вытянувшейся вдоль окон.
— Хорош хость, хозяину сесть предлахает.
— Хорош хозяин, на сеновале от гостей прячется, — в тон коротышке отвечал Василий.
— Хости, они ведь разные бывают.
— Точно так же как хозяева…
— О чем спор? — на пороге появился батька Григорий.
«Беседуя» с Хозяином, Василий и не заметил, как тот появился. Только что его не было, и вдруг… раз… и возник ниоткуда…
— Разные взгляды на жизнь… — неопределенно протянул Василий.
— А… — с пониманием кивнул батька Григорий. — Но мы все эти выяснения отношений на потом оставим. Сейчас не до того. Что тут было? — последний вопрос он задал в упор, глядя на Хозяина.
— Ты, мил человех, собственно, хто будешь?
— Тот, кого вы звали и кого ты тут поджидаешь, — отрезал барон.
— ?..
— Старец с Длинного озера передал, что у вас беда…
— Да уж… — отозвался Хозяин. — А этот, что, тоже с тобой? — и он кивнул в сторону Василия.
— Нет, — покачал головой батька. — Так, попутчик, да к тому же старый знакомый.
— Только вот от знакомохо твоехо новой властью за версту тянет…
— А чем тебе советская власть… — начал было Василий, но батька движением руки приказал ему замолчать. — Ты, Василек, пока тихо посиди. Пусть человек расскажет, что за беда тут случилась. А ты, мил человек, рассказывай, говори, как на духу, всю правду. Я человек просвещенный, знаю, что вы тут охраняете.
Хозяин вновь покосился на Василия, потом сложил руки под животиком, сплетя пальцы — приготовился к рассказу.
— История моя коротенька будет. Раз знаешь, что мы хранили, то и про чудищ-шоххотов слыхал, — батька согласно кинул, но Хозяин продолжал говорить, словно не заметил знака согласия. — Так вот, все хорошо было до весны этохо года, потому как старохо хомиссара сняли, а нового назначили. Старый-то был из местных — знал, что не стоит к нам приставать. Если ховорим, нет зерна, нет запасов — стало быть нет. На то наш уклад древний. Из этих мест он был, знал, что лучше по подвалам у нас не шарить, а то чехо найдешь, не снесешь. Слышал он и легенды о бохопротивных червях… Но то ли власти он не по вкусу вышел, то ли проштрафился, то ли проворовался, поставили его к стенке. А новый — Вощеев, он то ли из Питера, то ли из самой Москвы — бес их разберет. В общем, прислал он нам разнарядку на сдачу излишхов. А хакие у нас излишхи. Если б было чего, то непременно отдали бы, — и он снова недоверчиво покосился в сторону Василия, но тот стоически молчал. Что бы там ни случилось, сначала нужно было дослушать рассказ. «Сначала узнай все, а только потом делай выводы», — не раз говаривал ему Шлиман, и Василий считал, что в таком подходе к делу есть своя логика. — Tax вот, — тем временем продолжал Хозяин, — не поверил он нам. Прислал продотряд. То ли продухты искать, то ли расхулачивать. Мы и сам-то не поняли толхом. Выхнали нас всех из дома и ну «расхулачивать». Потом тайные похреба искать начали. А что у нас за тайны, сами знаете. Ну, искали, искали и нашли. Они-то решили, мы там зерно или что еще ценное прячем. Ахим — старец наш пытался их образумить, но худа там. Они его тут же при всех растеряли, — и вновь, замолчав, Хозяин покосился на Василия, но тот сидел молча, внимательно слушал.